– По-моему, вы правы. Я постараюсь отвлечься. Так вы думаете, мистер Шейни вернется до полуночи?
– Не раньше, чем он покончит с делом, за которое взялся. Вы лучше меня знаете, что это за дело.
Люси вдруг резко выпрямилась и поставила свой стакан.
– Совсем забыла! Я же обещала ему позвонить, когда вы придете.
Люси подошла к телефону и набрала номер. Услышав в трубке мужской голос, она сказала:
– Дайте, пожалуйста, кабинет шефа полиции Джентри. Если он еще в управлении.
Вечер, 10 часов 52 минуты
Когда смотришь из маленькой бухточки, в которой оборудована стоянка для яхт в Бискейн-Бей, ярко освещенное небо над Майами производит сильное впечатление. На западном берегу залива отвесной стеной вздымаются корпуса гостиниц. Тысячи огней, сияющих в их окнах, отражаются в зеркальной глади залива.
В разгар сезона бухта заполнена сотнями суденышек, стоящих тесно сомкнутыми рядами. Здесь можно увидеть и огромные роскошные яхты миллионеров, и крошечные шестифутовые скорлупки.
Но сейчас, в самом начале осени, на стоянке было не больше дюжины яхт. Среди них тихо покачивалось на якоре стройное сорокафутовое парусное судно «Марджи Дж.». На носу и корме горели сигнальные огни. На баке мерцали огоньки двух сигарет.
Одна из сигарет ярко вспыхнула, потом описала невысокую дугу над бортом и с шипением погасла в воде. Мюриель лениво потянулась в шезлонге и крепко сжала левой рукой пальцы сидящего рядом мужчины.
– Дорогой, – вздохнула она, – мне пора возвращаться.
– Но еще рано, – вяло запротестовал он и, подняв мускулистую руку, посмотрел на светящиеся стрелки часов. – Еще нет одиннадцати, – он погладил руку Мюриель. – Я думал, мы до твоего ухода еще раз спустимся в каюту.
– Ну, пожалуйста, Норман! – Мюриель высвободила руку, приподнялась в шезлонге, глядя на светящееся небо над Майами. Брови ее нахмурились. – Ты же знаешь, Джон иногда возвращается рано. Мне нужно идти домой.
– Будь он проклят! А если даже придет домой и не застанет тебя? Ведь он же не будет знать, где ты.
– Но может заподозрить, – в ласковом голосе женщины появились тревожные нотки. – Мы не должны этого делать, Норман. Это недопустимо.
– Но зато так приятно! – Норман сел, ослепительно улыбаясь. – Этого ты не можешь отрицать!
– Пока мы вместе, – сказала Мюриель и встала.
Это была высокая, хорошо сложенная женщина лет тридцати пяти. Легкий бриз плотно прижимал к ее бедрам тонкую юбку.
– Тебе не приходится, конечно, врать Джону, лежа с ним в постели, и со страхом думать, что произойдет, если он обо всем узнает!
– Нет, – дружелюбно согласился Норман. – От этого я избавлен.