– Постарался бы открыть логотип.
– Что и требовалось доказать. – Цукерман обнял собеседника за плечи и заговорщицки наклонил к нему голову. – С чего это ты вдруг решил заняться гольфом, Майрон? – прошептал он.
– Ты о чем?
– Ты ведь не гольфист. Клиентов среди них у тебя нет. И вдруг прямо на моих глазах ты начинаешь заигрывать с Тэдом Криспином, а теперь, как я слышал, метишь в чету Колдренов.
– Кто тебе это сказал?
– Слухи, Майрон, слухи. Кроме того, у меня есть свои источники. Так в чем дело? Откуда внезапный интерес к гольфу?
– Я спортивный агент, Норм. Представляю интересы разных игроков. Гольфисты тоже спортсмены. В определенном смысле.
– Ладно, но при чем тут Колдрены?
– О чем ты?
– Джек и Линда очень милые люди, конечно. Но у них есть кое-какие обязательства, если ты понимаешь, о чем я.
– Нет.
– Линду Колдрен представляет «ЛБА». Никто не уходит от «ЛБА». Сам знаешь. Там очень серьезные ребята. Джек – ладно, раньше он вообще никого не волновал и прекрасно обходился без агента, но Линда… В общем, я не могу понять, с какой стати Колдрены начали делать тебе авансы.
– А зачем тебе понимать?
Норм приложил ладонь к своей груди.
– Зачем?
– Да, почему тебя это так волнует?
– Почему? – переспросил Цукерман, словно не веря своим ушам. – Я объясню тебе почему. Ты мне небезразличен, Майрон. Я тебя люблю. Мы с тобой как братья. Как члены одной семьи. Я желаю тебе только самого лучшего. Видит Бог, это так. Если тебе когда-нибудь понадобится рекомендация, я дам ее не задумываясь.
– Угу, – буркнул Майрон без особой убежденности. – Так в чем проблема?
Норм вскинул руки к небу:
– Да кто говорит, что есть проблема? Разве я сказал – проблема? Разве я произносил это слово? Мне просто любопытно. Это часть моей натуры. Я очень любопытен. Обожаю сплетничать. Задаю тысячи вопросов. Сую свой нос во все дела. Такой уж у меня характер.
– Ясно.
Майрон бросил взгляд на Эсме Фонг, которая стояла слишком далеко, чтобы слышать их разговор. Она опять пожала плечами. Наверное, для работников Цукермана это привычный жест. Он входил в тактику Норма, любившего разыгрывать хорошего и плохого полицейского. Часто он вел себя непредсказуемо, почти неадекватно, а его помощницы – неизменно молодые и улыбчивые, с приятной внешностью – исполняли роль спасательного круга, за который хватался утопающий.
Норм ткнул его локтем под ребро и указал на Эсме:
– А она ничего, верно? Особенно для девчонки из Йеля. Ты когда-нибудь видел, какие уродки там учатся? Неудивительно, что их команда называется «Бульдоги».
– Ты ретроград.
– Да. Я старик, Майрон. Старику позволено немного побрюзжать. Мне это даже к лицу. Таких, как я, называют ворчунами. Кстати, я думаю, что в Эсме только половина.