В «Психопатологии обыденной жизни» (1901) Фрейд признавался, что с ним происходили различные несчастные случаи. По этому поводу он писал, что сам он вряд ли мог отметить случаи самоповреждения в нормальном состоянии, но при исключительных обстоятельствах они бывали и у него. Таким исключительным обстоятельством, предшествующим несчастному случаю с двухлетним Фрейдом, была смерть его брата. Испытывая враждебные чувства по отношению к родившемуся брату, частично отнявшему любовь матери, он желал устранения его из семьи (эти чувства были выявлены взрослым Фрейдом во время самоанализа, о чем он сообщил Флиссу). Но как только Юлиуса не стало, маленький мальчик соотнес исчезновение (смерть) брата со своими эгоистическими желаниями. Появившееся у него чувство вины вызвало упреки в свой собственный адрес, которые в свою очередь породили потребность в наказании или, точнее, в самонаказании.
Самонаказание помогло маленькому Фрейду справиться со страданиями, вызванными чувством вины. Физическая боль притупила боль душевную. Физическая рана способствовала проявлению повышенного внимания со стороны матери, скорбевшей по умершему восьмимесячному сыну. Фрейд как бы искупил свою вину перед братом и вновь обрел любовь матери. Последнее было, видимо, не менее важным для него, чем первое, поскольку в душе поселился страх: а вдруг родители узнают о его «дурных намерениях» по отношению к новорожденному, обвинят в смерти брата и накажут, отвернутся от него? Во избежание наказания со стороны родителей Фрейд прибегнул к самонаказанию, не понимая и не осознавая того. Несчастный случай стал своего рода реабилитацией и перед умершим братом, и перед родителями. Физическая рана и причиненная ею боль затмили душевные переживания маленького Фрейда. Затмили, но не устранили их до конца. В глубине души, во мраке бессознательного остался неизгладимый след, контуры которого неясными очертаниями давали о себе знать. Кровоточащая отудара о край стола рана зарубцевалась, но на всю жизнь остался не только физический (телесный), но и психический шрам. Тот шрам, который, возможно, стал роковым для основателя психоанализа. Тот шрам, за который ему пришлось уплатить дорогую цену в форме многолетних физических страданий, связанных с раковым заболеванием горла.
В раннем детстве Фрейда искупление «тяжких грехов» (враждебное отношение к брату и желание его смерти) привело к несчастному случаю. В зрелом и преклонном возрасте самоповреждение в виде несчастного случая выглядело бы не лучшим образом прежде всего в глазах самого основателя психоанализа, искусно раскрывающего подобного рода происшествия у своих пациентов. Поэтому, не осознавая глубинных мотивов своего поведения, Фрейд прибегает к таким формам искупления своих «тяжких грехов», которые характеризуются одновременно и ее саморазрушением, и отчаянной борьбой за жизнь.