Наконец остановились. Сняв пилотку, провожатый вытер мокрый лоб и измученно улыбнулся – это она поняла по его тону:
– Кажись, ушли.
– А мальчик? – прижимая к царапине подол платья, с тревогой спросила Нина.
– Выберется, – нахлобучив пилотку, уверенно откликнулся провожатый. – Он тут все, как свои пять… Ну, потекли дальше?
– Может, подождем его? – несмело предложила девушка.
– Нет, – отрезал парень, – некогда. Сам нас найдет и догонит, – успокоил он. – Знает, как пойдем.
Выбрались в глухой двор с тоннелем-подворотней, выводившей на улицу. Минут десять таились в ней, прислушиваясь, пока не решились показаться на проезжей части. Осмотревшись, провожатый повеселел и заметно прибавил шагу: видимо, конец путешествия и выход из города уже близки, а значит, близко и спасение.
С одной стороны улицы тянулась длинная и высокая кирпичная стена бывшего монастырского склада – лет сто назад братья монахи пользовались полным благорасположением одного из сиятельных панов, очередного владельца городка, пока тот насмерть не разругался со святыми отцами из-за денег. Но дотошные попики с бритыми макушками уже успели построить здесь несколько зданий и бойко вели торговлю. Монахов давно нет, сиятельного пана тоже, а здания по-прежнему стояли.
На другой стороне были жилые дома с закрытыми ставнями окнами и притворенными воротами, похожие на маленькие крепости, хозяева которых сидят в осаде, пережидая лихое время и опасаясь ночных гостей, неизвестно зачем способных постучать прикладом в двери. Впереди темнели деревья, оттуда тянуло сырой прохладой, и Нина поняла: там начинаются те самые овраги, про которые говорил исчезнувший мальчик. Жив ли он? Сумел ли уйти от патруля? Догонит ли, как обещал парень в немецкой пилотке?
– За оврагами тропкой, – придержав шаг, сообщил партизан. – Через помойки и в рощу, там уже патрули не ходят. Оттуда рукой подать.
Он ободряюще подмигнул и вдруг застыл, прислушиваясь к нарастающему звуку стрекота мотоцикла. Повертел головой, ища, куда скрыться, схватил Нину за руку и быстро потащил к кустам палисадника, надеясь найти среди них спасение или хотя бы укрытие, пока немцы не уберутся.
Мотоцикл выскочил из-за угла, когда они были уже буквально в двух-трех шагах от палисадника. Яркий луч фар скользнул по их согнутым фигурам, и сквозь треск мотора, заглушая его, послышалась пулеметная очередь.
Пули прошли выше, не задев беглецов, и провожатый парикмахерши, видя безвыходность положения, толкнул Нину к кустам, а сам начал стрелять из автомата по катившемуся прямо на него мотоциклу. Видимо, надеялся первым убить немцев или заставить их повернуть назад.