Натянув на голову одеяло, Алексей Емельянович постарался, как в детстве, отрешиться от всего, уйти в себя, спрятавшись в тесный мирок согретой теплом тела постели, но не получалось, не давали покоя мысли об улетевших к партизанам Волкове и Семенове, о том, что они смогут узнать там, далеко за линией фронта. А если ничего? Ведь пошли его ребята по дороге без следов…
Сердце перестало тянуть болью, и генерал с облегчением перевернулся на спину, – как же мало надо человеку: перестало болеть, и даже темнота уже не так угнетает, и будильник не действует на нервы. Он горько усмехнулся, поправил подушку и закрыл глаза. Слабо стукнули задетые его рукой наушники, висевшие на спинке кровати – давно вошло в привычку, просыпаясь, слушать сводку Совинформбюро, сопоставляя сообщения по радио с данными оперативных сводок.
Да, жена далеко, уехала еще в сорок первом вместе с дочерью в эвакуацию. Ермаков всегда считал, что ему повезло с семьей – дома его любили, уважали, умели успокоить и ободрить, ни о чем не расспрашивая и делая это как-то очень деликатно и незаметно.
Женился он вскоре после Гражданской, на молоденькой учительнице из Питера. Нравилась она ему своими белоснежными блузками, тяжелым пучком рыжеватых волос, собранных на затылке, прямой и тонкой фигуркой, серьезностью. Пугала, правда, некоторая холодность по отношению к нему – считавшему себя прошедшим все и вся, – лихому рубаке, вдосталь успевшему напахаться клинком и уже командовавшему эскадроном.
Жили в маленькой комнатушке вместе с тещей – сухой и чопорной старухой, педантичной и аккуратной. Тогда она ему казалась старухой, а сейчас он почти одного возраста с покойной матерью своей жены. Как они, бывало, спорили! Однажды он увидел на столе записку – приходил из полка поздно, частенько заполночь, ел и заваливался спать, безбожно уставая и отодвигая небрежно в сторону приготовленные для него женой книги.
«Вы никогда не станете генералом», – написала теща.
И тогда он, обозлясь, через весь клочок бумаги чиркнул ответ синим карандашом: «Нет, буду!»
Слово привык держать, пришлось читать, учиться, долбить проклятые иностранные языки, стиснув зубы, обливаться по ночам ледяной водой, чтобы не заснуть над учебниками, а в голове сидела мысль – другие же смогли, чем я хуже? И смог! Добился всего сам, а еще старался уделить хоть немного времени маленькой дочке, наладить быт при переездах из гарнизона в гарнизон. Потом начал служить в разведке, и теща успела при жизни увидеть на его петлицах генеральские звезды.
Холодность жены? Можно считать, ее и не было – просто он тогда не совсем мог понять свою Веру, принимая за холодность ее стыдливость и природную сдержанность на людях. Став генералом, он прямо сказал жене, что без нее ему не удалось бы достичь высокого звания. Нет, возможно, и дослужился бы, но не так скоро.