– Ты точно знаешь, что именно он предал вашу организацию? – доставая с полки приемник, спросил смотритель.
– Точно, – буркнул Ривс. – Об этом передали по тюремному телеграфу мои товарищи, осужденные на смерть. Зачем им было лгать?
Старик включил приемник, настраивая его на волну станции Танжера. Из динамика донеслись хрипы и свисты, многоголосые шумы радиоэфира, обрывки музыкальных фраз и чужой речи. Кто-то заунывным голосом читал на арабском коран, на другой волне играл джаз-банд, рассыпая синкопы, хрипло выпевал саксофон, но стрелка упрямо ползла по шкале, и джаз пропал, растворившись в новых хрипах и свистах, похожих на шорох бесконечно пересыпающихся под ветром пустыни песчинок.
– ...переворот, произошедший сегодня днем, не получил поддержки армейских частей, расквартированных в южных провинциях, – вырвался из динамика голос комментатора радиостанции Танжера. – Генерал Аль-Аккад, командующий второй армией, заявил нашему корреспонденту, что его части остаются верными конституционному правительству.
– Убавь звук, – посоветовал Латур, – могут услышать.
Смотритель послушно сдвинул рычажок регулировки громкости, и бодрый голос комментатора осел, стал глуше:
– Сейчас трудно сказать, может ли начаться гражданская война или конфликт разрешится путем мирных переговоров и мятежники сложат оружие под давлением превосходящих сил оставшихся верными конституции войск, тем более что эти войска уже движутся к столице с юга. Но ясно одно – мы всегда хотим видеть рядом доброго соседа и желаем народу дружественной страны счастья и процветания...
– Позер, – фыркнул Латур, – еще никто со времен фараонов не сказал, что он желает зла своему народу, а уж чужому тем более. Ты куда? – увидев, что Ривс поднялся, с тревогой спросил он.
– Мне надо уйти, – неожиданно заявил бывший офицер.
– Хочешь отправиться навстречу идущим к столице войскам? – убирая приемник, прищурился старик. – Лучше подождать их здесь. Они придут самое позднее дня через два-три.
– До этого времени нас всех тут передушат, – откликнулся Латур. – У полковника Колара дурная слава.
– Все имеет свое начало и должно иметь свой конец, – допивая воду из кувшина, сказал Ривс. – Я ухожу.
– Останься, – бывший депутат попытался загородить ему дорогу, – в городе есть множество порядочных людей, и мы сообща предпримем меры, чтобы весь мир узнал о провокации, устроенной военщиной.
– Я возьму? – Ривс снял с гвоздя у двери темную накидку и мягко отстранил Латура. – Извини, но у нас разные дороги. Спасибо тебе за все...
***
Все так же стояли по сторонам дороги тонконогие пальмы, все так же горели огни реклам, все так же высоко в темном небе светили щедро рассыпанные по его покрывалу звезды, но не было на улицах обычной толпы туристов и горожан, не проносились мимо автомобили, и поэтому Греди быстро заметил светлый «Остин», идущий за ним, как привязанный. Слежка? Господи, да кому сейчас нужно следить за бывшим советником убитого президента, в одночасье потерявшим все – власть, влияние, деньги, друзей-приятелей, искавших его расположения, когда он был близок к главе правительства. Кому нужен нищий?