Профессор стянул перчатки, снял маску, вытер ею мокрое лицо и огляделся. Дверь операционной была распахнута. Анестезиолог исчез. Вероятно, просто удрал. Пахло нашатырем. Валя сидел на полу. Лена держала нашатырную вату у его носа. Профессор опустился рядом с ними на корточки.
— Ничего, я сейчас очухаюсь, — пробормотал Валя, едва шевеля потрескавшимися до крови губами.
— Михаил Владимирович, что это было? — спросила Лена.
— Леночка, я слышал, ты молилась, стало быть, и так уж поняла, что это было.
— Я никогда не думала, что оно может вот так, явно, возникнуть и говорить. Оно ведь говорило, с вами, с Валей. Господи, хорошо, что не со мной. Я бы сразу умерла. Знаете, ужасно болит голова.
— У меня тоже. Ничего, сейчас пройдет, — сказал Михаил Владимирович. — Лена, ты умница, ты очень помогла мне. Спасибо.
— Да уж, умница, чуть с ума не сошла от страха. Так хотелось заорать, все бросить, убежать. Главное, чтобы эта дрянь мне теперь во сне не приснилась.
— Нет, Лена. Вам оно не приснится. И с ума вы не сойдете, — сказал Валя, — у вас все будет хорошо.
— Обещаете?
— Обещаю.
— Ну, ладно. Верю. Михаил Владимирович, помогите, он хоть и маленький, а тяжелый. Вот так. Взяли.
Вместе они подняли Валю. Он едва держался на ногах, но все таки улыбнулся и сказал:
— Жаль, Глеб Иванович не присутствовал. Любопытно, как бы он потом объяснил происшедшее с точки зрения воинствующего материализма.
Михаил Владимирович уехал из больницы на рассвете. Казенный автомобиль грохотал по ледяной разбитой мостовой, улицы были пусты. Профессор сидел впереди, возле шофера. На заднем сиденье, свернувшись калачиком, спал Валя Редькин.
Вуду шамбальск, 2007
Лаборатория была оборудована отлично, даже лучше той, что сгорела в Зюльт Осте. Магнитно резонансный силовой микроскоп занимал почетное место. Соня читала, что такой прибор только еще разрабатывают, но не могла представить, что он уже существует и это чудо может оказаться в полном ее распоряжении.
— Вот здесь черепа с явными следами трепанаций, исключительно женские и детские, — говорила Орлик, обращаясь больше к Диме, чем к Соне.
Соня почти не слушала, рассматривала микроскоп. Прибор заворожил ее, она хотела сию минуту включить его и лишь из вежливости не делала этого.
— Софья Дмитриевна, тут готовые гистологические срезы, вам рекомендуют заняться ими в первую очередь.
— Кто рекомендует? — спросил Дима.
Соня стояла перед микроскопом. Рядом, на столе, она заметила свой старый ноутбук, тот самый, что остался на яхте. Голос Елены Алексеевны доносился как будто издалека.