– Ну?! – влетев в ординаторскую, Кривошеин кинулся к курившему у окна пожилому хирургу в испачканном кровавыми пятнами халате. – Нy, что?!
Вошедший следом за ним Антон остановился у дверей, неловко пытаясь стянуть на груди расползающиеся в стороны полы халата.
Как здесь все напоминает ему собственное пребывание в госпитале: душный запах хлороформа, позвякивание инструментов за закрытыми дверями операционных и перевязочных, длинные коридоры, столы дежурных сестер, белые аптечные шкафчики, каталки. Неизвестного в ватнике не решились везти в городскую больницу, а доставили в военный госпиталь.
– Жив, – выпуская дым в приоткрытую форточку, отозвался хирург.
– Так, – немного обмяк Сергей Иванович и тяжело опустился на стул, вытирая скомканным носовым платком широкий лоб. – Вы оперировали?
– Да, – хирург выбросил папиросу и, нервно потирая руки, объяснил: – Выстрел произвели почти в упор, в область сердца, но у вашего, так скажем, подопечного, в нагрудном кармане пиджака лежал портсигар. Попав в него, пуля пошла в сторону, пробила легкое и вышла через шею сзади. Правда, это не совсем точно, она полностью не вышла, а застряла под кожей, и вынуть ее не составило труда. Большая потеря крови, пока без сознания.
– Жить будет? – спросил Волков.
– Я не Бог, – повернулся к нему хирург. – Делаем все возможное.
– Ясно, – встал Кривошеин. – Ведите, надо на него взглянуть. Палату отдельную нашли?
– Нашли, – грустно вздохнул хирург, – там уже полно ваших, караулят под дверями.
Он повел нежданных гостей по коридору в другое крыло здания. Около одной из дверей сидел на стуле человек в мятом штатском костюме. Увидев подходивших Волкова и Кривошеина, он встал.
– Установили личность? – взявшись за ручку двери, спросил Сергей Иванович.
– Пока нет. Без документов, одежду и извлеченную пулю уже отправили в отдел.
– Ясно, – крякнул Кривошеин и pacпахнул дверь палаты.
– Пожалуйста тише, – бочком пробираясь вперед него, предупредил врач, – состояние кризисное.
Раненый лежал на широкой кровати – бледное лицо, покрытое мелкими бисеринками пота, обрамлено густо поседевшими, давно не стриженными волосами, безвольно вытянуты вдоль тела худые руки с желтоватой кожей, ногти и губы синеватого оттенка, тугая повязка на шее и груди, дыхание хриплое, натужное, глаза закрыты.
Подойдя на цыпочках ближе, Антон вгляделся в его лицо – непримечательное, с правильными, заострившимися чертами и глубокими тенями под глазами. Ничего особенного, никаких запоминающихся примет, на вид лет пятьдесят пять, а может быть, и больше. Седая щетина на подбородке, вздрагивают тонкие ноздри, с трудом втягивая в себя воздух, рот полуоткрыт, видны желтоватые зубы верхней челюсти с коронкой белого металла на крайнем резце. Сзади напряженно сопел Кривошеин, внимательно разглядывая раненого.