Мэтерз сначала согрел руки о стаканчик, потом снял с него крышечку и подул на кофе.
— Знаете что?
— Что?
— Если только полицейские себе хвосты отмораживают, выключив двигатель, давайте наш включим. Тогда это будет менее подозрительно.
— Ты, парень, и впрямь слетел с катушек.
— Но разве это не будет менее подозрительно?
— Мы чем здесь с тобой, по-твоему, должны заниматься? Целоваться?
— Это тоже вызвало бы меньше подозрений, — гнул свою линию Мэтерз.
С ним все было ясно.
— Ладно, не бери в голову, — Санк-Марс понял, что дальше обсуждать с ним эту тему бессмысленно. — Нас здесь вообще нет. Мы — невидимки. У нас ни движка нет, ни отопления, только пар от кофе поднимается.
— Я знаю, чего вы от меня хотите. Вы хотите вывести меня из себя.
— Если ты так быстро до этого допер, значит, ты еще более смышленый детектив, чем я себе представлял.
Мэтерз явно начинал злиться.
— Поступайте как знаете! Вы не первый меня подкалываете. И — могу поспорить — не последний.
— Постучи по дереву, — посоветовал ему Санк-Марс. — Может быть, и последний. Кто знает?
Поскольку дерева под рукой не оказалось, Билл Мэтерз три раза стукнул себя по голове.
— По звуку мне кажется, она у тебя пустая, — съязвил Санк-Марс.
В ту ночь под городом, в теле горы, там, где в скалах проложен туннель для электричек, собрались бездомные бродяги — у них не было другого места, чтобы укрыться от холода и лишений, которые принесла с собой зима. Хотя в туннеле было совсем не тепло, люди прятались там от пронизывающего ледяного ветра и жгли костры из старых газет, которые собирали и предварительно мочили в талом снегу, чтоб они дольше горели. Туннель стал их прибежищем. Люди приходили сюда после ухода последних поездов в час пик. Потом еще вечером проезжало несколько электричек, и подземелье оставалось в их распоряжении до раннего утра, когда их будила оглушительная сирена первого утреннего состава.
В канун этого Рождества к ним присоединился Окиндер Бойл — начинающий журналист, которому очень хотелось сделать себе громкое имя. Его редактору давно надоели слезоточивые репортажи о бездомных, и теперь ему приходилось искать новые формы, в которые облекалось бы старое содержание.
— Хочешь писать о бездомных? — говорил ему редактор. — Эта тема тебя так волнует? Так найди хоть мало-мальски толковый сюжет, Бойл. Хватит слюни распускать. Господи, меня уже тошнит от твоих мыльных опер, с души от них воротит! Ты же исписался еще в первом своем репортаже.
Бойл обладал талантом отыскивать интересные сюжеты, и, когда в канун Рождества он вошел в подземный туннель, его уверенность в том, что он нашел отличную тему для праздничной недели, только окрепла. Когда его читатели будут доедать остатки рождественской индейки, он им подкинет отпадный репортаж об их городе, каким они себе его даже представить не могут. Он понятия не имел о людях, которые здесь обитали, ничего не знал об их жизни, но нашел этот туннель, —