— Все равно присматривать за ним надо. Мы ведь не с кем попадя имеем дело. Если он куда-то пойдет, тебе надо будет за ним проследить.
— Эмиль…
— Если ты еще не понял, восприми это как приказ.
Билл Мэтерз неохотно вышел из машины, поскользнулся и тут же упал, к счастью в сугроб.
— С тобой все в порядке? — окликнул его Санк-Марс. Дверь машины оставалась открытой.
Вопрос начальника озадачил Мэтерза. Его подняли ни свет ни заря, приказали ехать в центр. Потом потащили на допрос и дали понять, что его предварительная работа оставляла желать много лучшего. Теперь его послали ждать машину вместе с другим полицейским, которого он, по совести говоря, недолюбливал, и что, по его мнению, было пустой тратой времени. А сейчас он сидит на разбитой заднице посреди обледеневшего тротуара, а напарник к тому же на него зубом цыкает.
— У меня все в порядке, — пробурчал Мэтерз, встал на ноги и захлопнул дверцу машины.
— Чего и вам желаю, — проговорил Санк-Марс, вновь выезжая на улицу доктора Пенфилда и ни к кому конкретно не обращаясь.
В том месте, где эта улица с односторонним движением делает поворот, огибая университет МакГилл, автобус на скользкой дороге не вписался в поворот и задел маленький «фольксваген-жучок». На место уже прибыла полиция, и Санк-Марсу пришлось врубить сирену, чтобы согнать с дороги собравшихся поглазеть на аварию зевак. Дальше ему пришлось сражаться только со льдом, поскольку его машина была одна на дороге, пока он ехал вверх по улице Пайн до самой авеню Парк.
Он вел машину как одержимый.
В восточной части центра ехать надо было против основного потока машин, и потому движение стало не таким напряженным, а дорогу уже успели посыпать солью. Он быстрее продвигался к цели, а когда подъезжал, выключил мигавшие фары и проблесковый маячок. Люди уже разъехались на работу, мест для парковки было пруд пруди. Санк-Марс еще раз бросил взгляд на адрес, записанный, когда он говорил по телефону из квартиры Джима Коутеса. Выйдя из машины, он передвигался пешком еще с большими предосторожностями, чем когда сидел за рулем, и с грехом пополам доскользил по льду до нужной ему двери. Позвонил в звонок.
По лестнице спустился Окиндер Бойл и впустил его в дом.
Здание было старым и обшарпанным, в воздухе стоял неприятный запах — как будто стены лестничной клетки насквозь пропитались застарелой вонью протухшей еды. Во многих местах со стен отвалилась штукатурка, стены были исписаны обычными надписями сексуального и расистского содержания.
— Она здесь?
— Наверху, — ответил Бойл.
— Она понимает, что от нее требуется? Она нам поможет?