Однажды во время очередной воздушной тревоги я стоял, в свой срок, на чердаке и поддерживал пожарный шланг — это называлось «Пост номер три». Чердак был покрыт толстым слоем песка. Я тихонько прилег на этот сыпучий покров, угрелся и сам, конечно, не ощутил, как мирно заснул под обычную канонаду при отражении налета.
Ощущения пришли потом, когда в приказе по редакционной команде ПВО получил выговор за сон на боевом посту. Бесспорная вина — заслуженное наказание. Но чердачный наш шланг за все время тревог так ни разу и не был пущен в дело. Теории Дуэ и Фуллера разлетелись в прах.
С майором Гельдерсом обстояло сложнее: он предрекал в первую очередь войну между Англией и Францией. В ходе ее французы форсируют пролив Ла-Манш и высаживают десант на берег островной державы. Британская же авиация полностью разрушает Париж.
Книга Гельдерса вышла в немецком издании, когда Гитлер еще только шел к власти, — и Германия как бы не принимает участия в войне, изображенной автором. Но в его пророчестве были зашифрованы давние планы германского милитаризма. Он выдавал их своим азартом, когда писал: «Неужели страстное желание Наполеона и заветная мечта немцев — высадить десант на английский берег — стали фактом?» Видимо, и развалины Парижа тоже лежали на орбите этой самой заветной мечты.
Павленко писал свои «Полемические варианты» к книге уже после воцарения Гитлера на престоле фюрера Германии и поэтому понял: майор Гельдерс выложил далеко не все, что нацистская хунта действительно берегла для будущей войны.
Теперь и Гельдерс с его открытым текстом и тайнописью проваливается вместо со своими учеными наставниками. Получалось так, что стратегические доктрины столпов военной мысли Запада оказались несостоятельными, хотя много лет их гипнотическое влияние испытывали на себе генеральные штабы капиталистических армий.
Правда, воззрения Дуэ потерпели фиаско еще в Абиссинии. «И мстительные коршуны «Капрони» бомбардируют тихий Адиграт», — писал поэт. Но они не решили судьбу войны, а лишь причинили много горя мирным жителям абиссинских городов и селений. Кажется, именно с тех пор авиация государств-агрессоров взяла на себя карательные функции. Доктрина Дуэ стала приобретать полицейские черты. Поэт нашел точные слова — «мстительные коршуны». Авиация негодяев мстила тем, кто активно сопротивляется насилию.
Оставляя наши города, гитлеровцы неизменно возвращались к ним с воздуха. Так был разрушен город моего детства — Курск. Дом, где я родился и рос, немцы превратили в прах уже через два дня после своего отступления. Они разбили Московскую улицу — дом за домом, прекрасно понимая, что ни штабы, ни тем более техника или воинские подразделения не могут находиться на центральной улице города, только что взятого с боя.