Да, у Андрея Болотова было не так. Не раз плоды побед русского солдата транжирились в дипломатических салонах и дворцовых сумасбродствах. Кто знает, если бы дали Суворову в Итальянском походе довести дело до конца по его формуле «Далеко шагает, пора унять», может быть, и не хватило бы у Бонапарта пороху на поход в Россию двенадцатого года.
Андрей Болотов, к его чести, так хорошо разобрался в иных — не всех, конечно — тайных пружинах Семилетней войны, что трезвым взглядом оценивал и роль России на различных этапах военных действий. Уже после торжественного вступления русских войск в Берлин участники коалиции, противостоящей Фридриху, пытались за русской спиной заключить мир с противником на основе тайных сделок. Отношения между союзниками — Россией, Францией, Австрией — накалились.
И тут в Петербурге произошло событие, резко изменившее расстановку сил. Сын гольштейн-готторпского герцога Карл Петр Ульрих когда-то был «преобразован» в великого князя Петра Федоровича. Теперь он стал государем всея Руси под именем Петра III. Он мелькнул падучей звездой на русском политическом небосклоне, оставив всех в недоумении: зачем он там появился. Но натворить он успел немало.
И прежде всего он вопреки русским интересам угодливо протянул руку своему божку — Фридриху. Какое смятение посеял этот нежданный акт в рядах армии и в стране, мы знаем из многих источников. Болотов сообщает об этом поразительным примером, убеждающим эффектом присутствия.
На обеде, устроенном венценосным олухом, было объявлено о пресечении войны в Пруссии:
«...и государь, опорожнив, может быть, во время стола излишнюю рюмку вина и в энтузиазме своем к королю прусскому дошел даже до такого забвения самого себя, что публично при всем великом множестве придворных и других знатных особ и при всех иностранных министрах стал перед портретом короля прусского на колени и, воздавая оному непомерное уже почтение, назвал его своим государем — происшествие, покрывшее всех присутствующих при том стыдом столь громким, что молва о том на другой день разнеслась по всему Петербургу и произвела в сердцах всех россиян и во всем народе крайне неприятное впечатление».
С ужасом воспринял Болотов слух, будто государь хочет подарить королю прусскому «совсем и навсегда» корпус Чернышева, вступивший в Берлин. Не верится, правда? Вот это подарок!
Недолго продержался на русском престоле царь, прозванный «верноподданным министром прусского короля». Дворцовый переворот сделал императрицей Екатерину Вторую. Воцарилась та же неограниченная монархия, но уже «просвещенная».