Может статься, у Господа молнии закончились?
Из того же пакета на свет явились простенькие коричневые туфли на низком каблуке. За заплаченную цену кожаными они быть никак не могли, но выглядели вроде бы убедительно. И по стилю подходили… наверное. Повернувшись к зеркалу, Фредерика провела расческой по волосам, в тысячный раз жалея, что судьба наградила ее не пышными, черными как смоль кудрями, а вот этими невзрачными жиденькими прядками. И цвет какой-то невразумительный… темно-русый, что ли?
Девушка нервно стиснула в пальцах губную помаду. Она, конечно, не ярко-вишневая, но и не бесцветная гигиеническая… Целых пять минут, никак не меньше, Фредерика, нос к носу со своим отражением в зеркале, пыталась накрасить губы. Спокойно, все хорошо, внушала себе она. Это все равно как в детском саду: раскрашиваешь себе картинку, стараясь не «вылезать» за контуры, только и всего.
Фредерика облизнула губы, отошла от зеркала на расстояние вытянутой руки и придирчиво изучила свое отражение. Ну что ж, неплохо. Хотя, по правде говоря, ей было плевать, как она выглядит.
Лишь бы не походить на Фредерику Линдси.
Несколько минут спустя девушка уже выруливала на дорогу. Она до половины открыла окно, включила радио на полную громкость и теперь самозабвенно подпевала: «Огнем пылала голова, когда в орешник я вступил…» Голова и впрямь пылала огнем. Бодрящий ветерок трепал волосы. Солнце уже опустилось к горизонту, яркие краски дня угасали, над полями сгущались сумерки. К тому времени, как она доберется до цели, станет совсем темно.
С днем рождения, Фредерика! – поздравила себя девушка. С днем рождения! Пора узнать, что такое настоящая жизнь!»
Сегодня она сделает себе подарок – изрядно запоздавший, надо сказать, – отправится куда-нибудь, где полным-полно людей, которые ее не знают. Людей, которым ее имя ровным счетом ничего не говорит. Людей, которые не станут автоматически списывать ее со счетов только потому, что она – дочь своей матери, и совсем не умеет одеваться, и абсолютно ничего собой не представляет, поскольку ужасно застенчива и никогда не училась быть другой…
Пока Фредерика после школьных занятий подрабатывала в библиотеке, чтобы поддержать себя и мать, прочие девочки болтали по телефону, красили друг другу ногти, сплетничали о мальчиках. Пока она платила по счетам и из сил выбивалась, чтобы свести концы с концами, повзрослевшие девушки развлекались на задних сиденьях машин. Фредерика жила с матерью, ухаживала за страдалицей, жертвой всевозможных недугов, исполняла каждый ее каприз, а ее сверстницы влюблялись, выходили замуж, обзаводились детишками…