Значит, опять они вернулись к тому, с чего начали. Сарказм. Отчужденность. Слишком ревностно он охраняет свой мир. А она… она хочет Томаса. И любой ценой согреет эту измученную, исковерканную душу, которую он так боится ей открыть.
Отчего каждый раз, когда она делает шаг навстречу, надеясь закрепить их дружбу, Томас отступает на три шага? И прежде, чем попытаться найти этому объяснение, Хлоя с тоскливой надеждой позволила себе в последний раз оглядеть его.
– Веселишься? – мрачно осведомился Томас.
– Вовсе нет, – призналась Хлоя. Скорее, умираю от вожделения.
Сраженная неприкрытой враждебностью Томаса, она уже было хотела уйти, как он одним гибким движением рванулся вперед, схватил ее за плечи и прижал к стене. Великолепное мужское тело оказалось совсем близко, дразня ее своей доступностью. Но глаза оставались непроницаемыми. Бездонные синие озера…
– Пора все расставить по своим местам, не находишь? – тихо спросил он и завладел ее губами. Минутное удивление сменилось чем-то вроде безумного восторга, особенно когда он прижал ее к себе. Но тут он резко отпрянул, и Хлоя испуганно ахнула.
– Что за… – взорвался Томас, раздвигая полы ее пальто. Гарольдина, мирно спавшая в уютном гнездышке, нехотя подняла головку.
– Мяу.
– Хлоя, – зловеще спокойно начал Томас, не сводя глаз с котенка, – может, объяснишь?
– Это Гарольдина.
– Понятно. Но почему оно здесь?
Хлоя вздохнула. Все шло совсем не так гладко, как она надеялась.
– Гарольдина – «она», а не «оно», – терпеливо поправила она, подавляя нервный смешок при виде разъяренной физиономии Томаса. – И ей не нравится метель. Она боится воя ветра.
– Но при чем тут я? Не понимаю…
Он все еще держал ее, как в капкане, между холодной стеной и своим восхитительно теплым телом. Это, пожалуй, хороший знак. Но стоило ей так подумать, и Томас немедленно отступил, рассеянно расчесывая пальцами спутанную копну волос. С поднятыми руками он выглядит совсем как греческая статуя. Широкая, поросшая темными завитками грудь…
– Хлоя!
– Она так громко плакала из-за бурана, – поспешно объяснила Хлоя, – что Торнтон начал колотить в дверь, требуя, чтобы я его впустила…
Глаза Томаса внезапно потемнели от непонятных ей переживаний, но Хлоя почему-то живо вспомнила свое первое впечатление от встречи с ним – ощущение опасности. Томас шагнул к ней, сжимая кулаки.
– Торнтон, что?!
– Поднял грохот на весь дом и орал, чтобы я его впустила.
– Хочешь сказать, что он ломился к тебе посреди ночи, пытаясь заставить тебя открыть дверь? Ворвался к одинокой беззащитной женщине?!
Так вот оно что… Хлоя с облегчением вздохнула и улыбнулась. Слава Богу, он злится не на нее, а на беднягу Торнтона!