– Пойдешь куда-нибудь сегодня? – с напускным безразличием спросил Брайан.
– Да.
Идти Констанс никуда не хотелось. Хотелось рухнуть на кровать, уткнуться лицом в подушку и вволю поплакать. Чем поможет Сибилла такой прирожденной неудачнице, удел которой – пожизненное одиночество?
– В таком виде?
Констанс посмотрела на себя – юбка мятая, каблук едва держится – и покачала головой.
– Сейчас переоденусь. И приму душ.
– Вот и хорошо. А я пока заберу твои вещи из прачечной. Надеюсь, они уже готовы. – Он направился к двери в свою комнату, но, взявшись за ручку, оглянулся. – Время позволяет, ты не против немного выпить?
– С удовольствием. Только что-нибудь покрепче.
– Дайкири?
– Отлично.
У себя в комнате Констанс первым делом сбросила туфли, затем сняла юбку и избавилась от блейзера и блузки. Прежде чем войти в ванную, она встала перед зеркалом и придирчиво осмотрела себя. Белый бюстгальтер и белые трусики. Хлопчатобумажные. Плотные. Без всякого там кружева и прочей ерунды. Такие можно носить и носить. Такие выдержат миллион стирок. Не создадут никаких проблем. Они проверены временем и одобрены министерством здравоохранения и Лигой Одиноких Женщин, если таковая существует. Единственное, для чего они не годятся, это чтобы производить впечатление на мужчин. Будить их сонное воображение. Зажигать огонь в их ленивых глазах. Соблазнять, манить, сводить с ума и забывать обо всем на свете.
У нее была еще одна такая же пара. Только черная.
Решительно освободившись от тяжкого наследия викторианских времен, Констанс вошла в ванную и открыла воду.
Она едва успела высушить волосы, как в дверь постучали.
– Ты готова?
– Еще две минуты, ладно?
– Подожду.
Констанс поспешно натянула черные трусики и взяла бюстгальтер. Кто только придумал такую неудобную штуковину? Наверняка мужчина. Попробовал бы помучиться с застежкой! Наконец-то. Она облегченно вздохнула, и в этот момент проклятая застежка лопнула!
– Черт!
– Что случилось? – послышался из-за двери озабоченный голос Брайана.
– Ничего. Просто ударилась локтем.
– Прими мои соболезнования, – ехидно отозвался он. – И поторопись.
Констанс пробормотала ругательство и раздраженно швырнула черную тряпку на кровать.
– Иду!
Брайан не знал, куда смотреть. Они сидели на диване, попивая каждый свое: он – бурбон она – дайкири, и взгляд его метался, как затравленный заяц, то утыкаясь в пол, то прыгая к окну, но упорно возвращаясь к ногам Кон станс, едва прикрытым полами розового халата. Боже, эта женщина, похоже, совсем не считает его мужчиной! Рассказывая о коллекции венецианского стекла, она то перекидывала ногу за ногу, то ёрзала, словно ее усадили на горячую сковороду, а еще наклонилась в самый неподходящий момент. Наклонилась, и полы халата разошлись. Конечно, Брайану следовало отвернуться или в крайнем случае закрыть глаза, но куда там!