За секунду до этого снаружи затявкали пистолеты бандитов, рвавшихся на выручку своего главаря, и в ответ им загрохотали автоматы омоновцев.
А в разгромленной конспиративной квартире верх окончательно одержал закон – на оглушённого Гобашвили надели сразу две пары наручников, используя вместо отсутствующей руки соответствующую ногу.
Никто из членов опергруппы не пострадал, за исключением Людочки, обварившей кипятком несколько пальцев. Более того, за весь период операции не было истрачено ни единого патрона. Даже чайник при желании можно было починить. Говоря официальным языком, при захвате Гобашвили «максимальные результаты были достигнуты при использовании минимальных средств».
Зато на улице шёл настоящий бой – пусть и скоротечный, но от этого не менее беспощадный. Неосуществившаяся мечта Гобашвили о покупке бронированного «Мерседеса» сейчас вылазила его сообщникам боком – машину, уже рванувшуюся было с места, пули дырявили, словно картонную коробку.
Героем дня, конечно же, была Людочка, но, исходя из педагогических соображений, ей об этом не говорили – ещё не дай бог зазнается. Кто же тогда будет убирать в квартире?
Валя-Эргида, пережившая сильнейшее нервное потрясение, уединилась в спальне, и её пока решено было не беспокоить. Кондаков и Цимбаларь возились с арестованным – отливали холодной водой и освобождали от многочисленных одёжек, откровенно говоря, спасших его шкуру от кипятка.
Первые слова оклемавшегося Гобашвили были таковы:
– Я понимаю, что из меня сейчас сделают отбивную, но разве перед этим обязательно отваривать?
– Сейчас другие рецепты, – объяснил Цимбаларь. – Каждый повар старается сохранить в продукте побольше витаминов.
– А ты, я вижу, в поварских делах разбираешься. – Гобашвили покосился на Цимбаларя, что, учитывая позу, в которой он сейчас находился, было весьма и весьма непросто. – Лет пять назад, когда мы в бутырском кичмане встречались, ты был, как степной сайгак. А сейчас вон какую репу наел! Видно, хорошо тебе за нашего брата платят.
– На питание хватает… А если тебя на разговоры тянет, так давай поговорим.
– Давай, – охотно согласился Гобашвили. – Сто тонн баксов я за свою свободу сразу же отдаю. Если мало, расписку напишу. Мои расписки даже сицилийская мафия принимает.
– Сто тонн – деньги хорошие, – кивнул Цимбаларь. – Мне за них всю жизнь горбатиться придётся. Но только твоя свобода от меня не зависит.
– Тогда какой может быть базар! Вези в контору.
– Ты, дружок, не понял, – вкрадчиво произнёс Цимбаларь. – Твоя свобода от меня действительно не зависит. Зато твоя жизнь зависит от меня целиком и полностью.