Шкура передового ящера мгновенно поблекла, что означало резкую смену настроения, и он сразу утратил былое проворство. На свою беду (и на счастье боешников), другой ящер не придал никакого значения этим вполне отчетливым знамениям и продолжал энергично протискиваться в узкую щель, образовавшуюся между отвесной стеной и боком замершего на месте напарника.
Лезвий хватило и на этого ящера, тем более что его брюхо имело прямо-таки невероятные размеры – не брюхо, а какой-то аэростат воздушного заграждения. Однако, в отличие от сравнительно поджарого ящера, наглухо застрявшего на лезвиях, толстяк покрылся радужными пятнами и попытался отступить, что в общем-то лишь усугубляло его печальную участь.
Спустя четверть часа схватку можно было считать законченной, причем боешникам не пришлось даже пальцем о палец ударить. Их участие в боевых действиях ограничилось в основном крепкими выражениями да несколькими небрежно брошенными камнями.
Первый ящер уже издох, и вокруг него образовалось целое озеро крови, смешанной с содержимым кишечника. Второй всё ещё подавал признаки жизни и даже потихоньку отползал назад, тоже оставляя кровавый след, хотя и не такой обильный.
– Интересно, он боль ощущает? – поинтересовался Свист.
– Наверное… Боль, говорят, даже клопы ощущают, – сказал Тюха. – Смотри, как он в цвете меняется. Ещё недавно желтым был, а теперь бурый, как грязь.
– Да, сегодня Смотрителю придётся потрудиться… Такую гору мяса сразу не спалишь!
– Как же, пожалей его! Зато он тебя потом не пожалеет.
Темняк, не принимавший в разговоре никакого участия и только внимательно посматривающий по сторонам, вдруг произнес:
– А что это там такое из ящера вываливается? Никак не разберу…
– Потроха, наверное, – ответили ему.
– Да не похоже что-то. Потроха не должны шевелиться. Пойду-ка гляну.
На сей раз никто не посмел возразить ему, даже шуткой. Командир вновь доказал, что всё здесь – и победы, и жизнь, и надежда – держится только на нём одном.
Сторонясь кровавого следа, Темняк догнал издыхающего ящера и, присев, стал рассматривать что-то, находящееся среди мусора. Когда вверху зашуршало – любой побывавший на Бойле мог бы смело заявить, что он слышал поступь ангела смерти, – Темняк воровато сунул находку за пазуху и, не оглядываясь, поспешил обратно.
Когда он вновь влился в ряды стаи, толстого ящера уже не существовало. Смотрителю, похоже, всё было нипочем – и ничтожная мошка, и огромный слон. На каждую из жертв он тратил одинаковое количество времени, и от всех подряд оставалась ничтожная кучка пепла.