Лейтенант забрался на самую вершину высившейся поблизости груды льда и снега и осматривал окрестности, глядя в медную подзорную трубу. Гудсер не понимал, почему его голые руки еще не примерзли к металлу.
— Так точно, сэр, — сказал Морфин. Он перезаряжал свой дробовик, неловко возясь с патронами руками в шерстяных перчатках.
— Вы в них попали? — спросил Дево.
— Так точно, — ответил Бест.
— Только толку никакого, — сказал Морфин. — Простые дробовики, да с расстояния тридцать с лишним шагов. У этих чертовых медведей толстые шкуры, а кости черепа еще толще. Однако мы всадили им достаточно крепко, чтобы они убрались.
— Я их не вижу, — сказал лейтенант Гор со своего десятифутового ледяного холма над палаткой.
— Мы думаем, они выйдут вон из тех небольших проломов во льду, — сказал Бест. — Медведь, что покрупнее, бежал в ту сторону, когда Джон выстрелил. Мы думали, он убит, но прошли в том направлении достаточно далеко, чтобы убедиться, что никакой туши там нет. Он исчез.
Люди из разведывательного отряда уже прежде обратили внимание на такие отверстия во льду — имеющие форму неправильного круга, около четырех футов в поперечнике, слишком большие для крохотных отдушин, какие проделывают кольчатые нерпы, и явно слишком маленькие и слишком далеко отстоящие друг от друга для белых медведей, — всегда затянутые рыхлой ледяной коркой толщиной в несколько дюймов. Поначалу при виде их они исполнились надежды на близость разводий, но в конечном счете подобные проломы встречались так редко и находились на столь значительном расстоянии друг от друга, что представляли только опасность; матрос Терьер, шагавший перед санями вчера вечером, чуть не провалился в такую дыру — ступил в нее левой ногой, разом ушедшей в воду по середину бедра, — и им всем пришлось останавливаться и ждать, когда дрожащий от холода мужчина сменит башмаки, носки, шерстяные подштанники и штаны.
— В любом случае Терьеру и Пилкингтону пора заступать на дежурство, — сказал лейтенант Гор. — Бобби, возьми мушкет из палатки.
— Мне сподручнее с дробовиком, сэр, — сказал Терьер.
— А я предпочитаю мушкет, лейтенант, — сказал рослый морской пехотинец.
— Тогда ты возьми мушкет, Пилкингтон. Стрелять по этим зверям дробью значит только разозлить их.
— Так точно, сэр.
Бест и Морфин, явно дрожавшие скорее от холода после двухчасового дежурства, нежели от нервного напряжения, сонно разулись и заползли в свои спальные мешки. Рядовой Пилкингтон и Бобби Терьер с трудом натянули на опухшие ноги башмаки, извлеченные из спальных мешков, и поковыляли к ближайшей торосной гряде, чтобы заступить на пост.