Итак, начали.
…Самый тяжелый момент, конечно, усыпление. А вдруг, вдруг не заснет никто, ни одна душа? Что тогда делать?.. Довольно гнусное ощущение, когда, изо всех сил вживаясь в формулы, произносишь слова внушения и вдруг видишь физиономию, у которой ни в одном глазу… Другую, третью…
Найти глазами того, кто засыпает, и вести сеанс как бы для него одного… для себя…
…На сцене шестнадцать усыпленных. Хватит… Спят еще в зале, там и тут. Там и тут поднимают руки, зовут… Довольно. Надо посмотреть, кто здесь.
— Сон. (Хорошая каталепсия.)
— Сон. (Будет хорошо двигаться, пластический тонус.)
— …А это что такое? (Шутник, симулянт — вижу, дрожат веки да и руки тоже… Все же страшно…) — А ну-ка открыть глаза… То-то… назад, на место…
Я не сержусь: антивнушаемость. Но притворяться надо квалифицированно, как тот ученик знаменитого психиатра Эскироля, который на одном из занятий изобразил эпилептический припадок. На предыдущем учитель говорил, что такой припадок симулировать невозможно. Когда ученик с внезапным страшным криком упал и изо рта его показалась пена, Эскироль испугался, велел его удерживать и стал говорить о том, как коварна болезнь, как она не щадит никого, в том числе и врачей. Вдруг ученик прекращает припадок, улыбается и встает… Но это был исключительный, высокоталантливый случай. Ученик этот впоследствии стал выдающимся психиатром.
Притворяться же загипнотизированным трудно потому, что само притворство есть отчасти гипнотическое состояние, и чем более талантливое, тем в большей мере. Ведь границы между гипнозом и самогипнозом так же размыты, как между внушением и самовнушением. Внутренняя подоплека, субъективная рефлексия, может быть разнообразна: «…я могу не делать этого, но делаю просто так, чтобы посмотреть, что получится»; «я делаю вид, что подчиняюсь»; «мне безразлично, что делать…» Где граница между всеми этими экивоками и простым: «мне хочется делать так», «не могу так не делать»?
Пятнадцать все-что-угодно.
— Внимание! Все спящие меня слышат. Все слышат только меня. Контакт только со мной. Все бодры. Всем открыть глаза.
Открыли глаза тринадцать. Двое продолжают спать — летаргическая форма… Теперь работать легко, все в наших руках — нужны только воображение и энергия до конца сеанса. Ориентировка, импровизация…
Внушением полного сна или временной глухоты можно целиком отключать сомнамбул, переводить их в пассивность и рассказывать зрителям о механизмах их состояния. Но вот сомнамбулы уже с упоением танцуют твист под мой аккомпанемент, и зрителям завидно, и хочется присоединиться, и не верится, что веселые, возбужденные люди глубоко спят. А теперь страшно, потому что упоительный твист продолжается в мертвой тишине, под галлюцинаторную музыку.