Это уже «ситуация психолога». И в ней — это, может быть, самое трудное — к собственному иновидению добавляется иновидение окружающих. Ибо психолог все-таки остается нормальным человеком в гораздо большей степени, нежели о нем думают.
Положение психиатра, например, среди прочих смертных довольно-таки щекотливо. Знакомясь, я стараюсь, покуда возможно, умалчивать о профессии, иначе сразу начинают смотреть как на некоего эксперта по психической нормальности и разговор становится уныло-однообразным. Темы и вопросы известны наперед: ты уже монстр, потусторонний авторитет.
И не дай бог проявить какую-нибудь эксцентричность или человеческую слабость — завышенные ожидания в отношении твоей персоны тут же оборачиваются против тебя: психиатр, а злишься, ругаешься. Врачу — исцелися сам.
…А разговор этот я завел, чтобы еще раз подойти к той банальной мысли, что человеческие отношения — предмет самый сложный и малоуправляемый, и чтобы предостеречь себя от чрезмерных претензий, а читателя — от чересчур далеко идущих надежд.
Хотелось бы предупредить и некоторые упреки и недоумения.
Нет нужды подчеркивать мою профессиональную и человеческую узость: читатель сам видит, какие огромные массивы личного и межличного остаются вне поля зрения этой книги.
Первая расшифровка названия, приходящая в голову: «Я и мы» — личность и коллектив. Человек и общество. Так?
Так. Но с моей стороны было бы, конечно, неумной претензией пытаться поднять проблему, над которой бьются легионы философов, социологов, историков, педагогов — и так далее, и так далее. Проблема эта — «я и мы» в широком смысле — не сводится ни к одной науке, он межнаучна. Здесь нет специалистов, но каждый специализирован по-своему. Я говорю о тех сторонах, которые проникают в область моего профессионального опыта (или он в них). О некоторых из этих сторон. А опыт мой ограничен неким кругом жизненных ситуаций, неким их уровнем.
Разумеется, и мне, как психотерапевту, приходится сталкиваться с проблемой «личность и коллектив». Но в своеобразном разрезе. Психотерапевт работает с личностью, а не с коллективом (исключая массовые сеансы). В поле его зрения индивидуальность, а коллектив — за спиной, в подтексте. И подтекст этот, как правило, необычен.
Та масса случаев (не случаев, а просто масса) лично-коллективной гармонии, которая составляет здоровую основу общества, — эта масса проходит в основном мимо моего кабинета. Ей в моем кабинете вроде бы делать нечего. Для моей работы типичны нетипичные случаи — как типична нетипичная личность для нашего брата психолога.