А третий, едва добежав домой, дает себе клятву: никогда больше, и спешит обратно, чтобы скорей снять кота. Но роскошный кот уже мертв, и он хоронит его и рыдает, а потом подбирает и выхаживает самых дохлых заморышей и кормит их, всех кормит и защищает, и никогда не охотится.
…Да, но ведь есть и те, кого уже изначально никакими силами к мучительству не склонить. Есть! Их мало, слишком мало. Кто они: ненормальные или сверхнормальные? Почему они готовы отдать все, тут же пожертвовать собою, чтобы оградить от мучений другое существо, слабое и беспомощное, даже не человека — щенка, цыпленка! Почему это для них такое острое, глубокое, животное наслаждение — кормить, удовлетворять, защищать? Кто их к этому приохотил?
Этого — добрый человек. А этого — никто, сам. Это антисадист. Он не может мстить даже за смертельную обиду, хотя и не трус и не рохля и умеет драться. У него просто нет в этом никакой избыточности. Он приведет противника в состояние беспомощности и остановится, не воспользуется, не добьет. Напротив, подымет, и чаще всего на свою голову. Великодушие? Нет, если хотите, эгоизм. Побежденный для него уже не враг, ему уже стыдно за победу, ему больно за унижение, которому он подверг другое существо. Ибо у него все время сильно работает эмоциональное эхо, и чужой ад — всегда и его ад.
…Да, непредсказуема траектория чувств, и непостижимо пока таинство эмоционального резонанса. Полярности питают друг друга: самые жестокие бывают и всех нежней, фашисты часто сентиментальны. Некоторым, чтобы постичь добро, приходится пройти через мутный кошмар. Если допустить, что в некой абстрактной норме у человека всегда рождается какое-то эхо эмоций другого, какое-то сочувствие, то сколько всяких внешних и внутренних переменных определяют его судьбу: прозвучать ли ему во весь голос или заглохнуть тут же, за порогом сознания.
Сколько бы мы ни рассуждали на этот счет, ничто не в состоянии помочь человеку, лишенному способности эмоционального предвидения эмоций Других людей. Это совершается только на месте, здесь и сейчас, в игре психического взаимодействия. Высший уровень этого процесса и составляет интуицию психотерапевта — вчувствование, или эмпатию. Это, пожалуй, искусство не мешать подсознанию. И хотя даже у гениальных интуиционистов неизбежны ошибки, думается, именно в этом человека никогда не заменит никакая машина.
НЕЧТО О ВЗГЛЯДЕ (В дополнение к сказанному)
Эскалатор. Удивительная ситуация, трудно привыкнуть. В толпе, на улице можно отключиться от лиц, смотреть в небо или под ноги, а здесь — никуда, плывут неостановимо. Сколько встреч и — это чудовищно! — никакого общения. Нет, неправда, вот кто-то оглянулся, оглянулись и вы. О, догнать бы, заглянуть бы в лица-мысли, лица-судьбы тех, что скрылись в тесноте на ступенчатом хребте.