Художественное кино оказалось длинней документального. На экране нового ноутбука действо продолжалось, на экране старого закончилось, кадр застыл, потом сменился репродукцией картины эпохи Возрождения.
На переднем плане, на фоне какого то условного грота, человеческая голова. Верхняя часть прозрачна, и внутри происходит тот же процесс. Балет «спящих красавиц», как назвал это в своих записях Михаил Владимирович Свешников.
Твари стоят вертикально, на хвостах, сплетаются в ритуальном танце.
- Позвольте, это Альфред Плут, «Misterium tremendum», - воскликнула Орлик. - Ну да, конечно, вот где я видела этих тварей. Я много занималась Плутом, череп носит его имя, изображен на его автопортрете. Он несколько лет прожил в России при Иване Грозном, бывал тут, в степи. До сих пор считалось, что «Misterium tremendum» - аллегория. В образе крошечных кобр Плут показал дурные, грешные помыслы. Невозможно представить, что это реальные микроскопические существа. Картина написана в 1573 году, за сто лет до изобретения микроскопа.
- Странное чувство, вроде бы теперь понятно, каким образом Плут мог разглядеть тварей без микроскопа, - сказала Соня, - этот вопрос мучил моего прапрадеда, меня. Ответ найден. Череп. Но все путается еще больше. Что такое этот череп? Откуда он взялся? Зачем? Он умеет считывать мысленные образы? Десятки новых вопросов. Жизни не хватит, чтобы на них ответить.
- Не спешите, Софи, вам улыбается вечность, - фраза прозвучала глухо, словно из подземелья, где остался запертый в сейфе череп.
Соня вздрогнула, Орлик прижала ладонь к лицу и помотала головой. Дима хрипло откашлялся.
- Да что с вами? Вы подумали, череп вещает? Или здесь завелся говорящий призрак? Это я сказал, вернее, прочитал. У меня сел голос. Вот, еще одна записка, - Дима держал в руке желтый листок, - только что заметил. Тот же черный фломастер, крупные печатные буквы. Кто то прилепил сюда, к этому прибору.
- Этот прибор - экспресс анализатор крови. Кто то напоминает мне, что я должна изучить содержимое пробирок, тщательно и неторопливо. Ну что ж, я последую доброму совету, не буду спешить. Хотя улыбается мне вовсе не вечность, а ее личина, имитация, - Соня взяла желтый листок и порвала его в мелкие клочья.
Берлин, 1922
Федору повезло. Рядом с магазином мужской одежды была аптека, он купил бутылку перекиси водорода, пластырь и тут же, в аптеке, присев на стул, без всякого стеснения снял проклятые штиблеты и занялся своими окровавленными пятками.
В обувной отдел он вошел совершенно счастливым человеком. С помощью любезной молоденькой продавщицы отобрал несколько пар, самых мягких, на толстой каучуковой подошве, и страшно смутился, когда барышня, встав на колени, принялась разувать его.