- То есть вы не станете делать того, к чему призывал вас этот несчастный доктор Макс? - Кольт облегченно вздохнул. - Кстати, как вам кажется, его убежденность, что Хот умрет и сам он умер бы от вливания, имеет какую то реальную подоплеку?
- Вряд ли он это просто выдумал.
- Кто еще может умереть, он вам поведал?
- Нет. Он назвал только себя и Хота.
- Ну, а как насчет благоприятного прогноза? Есть хоть кто то, кому, по его мнению, вливание продлит жизнь?
- Он почему то был уверен, что меня паразит не убьет.
- Вас? - Кольт принялся бесцеремонно разглядывать Соню, словно она была неодушевленным предметом, статуей или картиной.
Глаза его ощупывали ее лицо, шею. Соня вздохнула и отвернулась. Савельев едва заметно покачал головой.
- Сколько вам лет? - спросил Кольт, прервав наконец это неприятное разглядывание и молчание.
- Тридцать.
- Выглядите моложе. Извините, раньше я не замечал этого, но на вид вам не больше двадцати двух.
- Спасибо, - Соня принужденно улыбнулась, - мне кажется, вы ошибаетесь. Я выгляжу на свои тридцать, а когда устаю и не высыпаюсь, даже старше, на все сорок.
- Вы, правда, Сонечка, выглядите очень юной. Я, когда вас впервые увидел, не мог поверить, что вы кандидат наук, подумал - студенточка, совсем девочка, - сказал Савельев и весело подмигнул.
- В таком случае вы, Дима, вообще младенец! - Соня хмыкнула. - Не буду говорить, что я подумала, когда увидела вас.
- Не надо, не говорите, я и так знаю. Вы ничего не подумали, вы безумно обрадовались, когда меня увидели. Никаких мыслей, только эмоции.
- Вы уверены?
- Конечно! Может, никто никогда не радовался так искренне моему появлению, ну, разве что мама, когда я родился.
- Ох, Дима, я ее понимаю. Родить ребеночка, такого мощного, симпатичного, вот уж действительно радость. А потом вы росли послушным, правильным толстым мальчиком и маму свою продолжали радовать.
- Я старался, тем более отца не было, она одна меня растила. Я ее защищал, оберегал. Она такая тоненькая, хрупкая. На вас очень похожа. Но, между прочим, толстым я не был, я спортом занимался и не ел сладкого. Я и сейчас не толстый, это у меня мышечная масса.
Кольт сидел между ними за кухонным столом. Они смотрели друг на друга, улыбались друг другу, болтали о какой то ерунде, словно его здесь вообще не было. На мгновение ему даже почудилось, что точка пересечения их взглядов искрит, трещит и радужно посверкивает, как подожженная петарда. Он хотел сказать: «Я лишний на вашем празднике жизни», но вовремя опомнился. Это прозвучало бы крайне глупо и неуместно.