- Хорошо, - кивнул Валя, - я готов выслушать.
- Профессор тут высказал совершенно абсурдную идею, будто Линицкий когда то подвергался гипнотическому внушению, - Бокий жестко усмехнулся. - Профессор считает, что в одной из своих прошлых жизней Слава состоял в таинственном ордене тамплиеров.
- Глеб Иванович, да бог с вами, - от изумления профессор даже взбодрился, повысил голос. - Ничего подобного, ни о каких прошлых жизнях я не говорил!
- Минуточку! Разве не вы изволили заметить, что тамплиеры приносили клятву Бафомету?
- Ну да. Я просто вспомнил, откуда знаю это слово. Я читал в одном историческом исследовании, что тамплиеров обвиняли в идолопоклонстве и главным их идолом будто бы являлся этот самый Бафомет, который символизировал отрубленную голову Иоанна Крестителя. Ему они клялись в верности во время своих тайных ритуалов. Однако все это недостоверно, поскольку признания такого рода были отчасти выбиты под пыткой, отчасти сочинены королем Филиппом Красивым, главным гонителем ордена. Но о прошлых жизнях я не сказал ничего!
- Не сказали, так подумали! - Бокий развернулся к профессору, положил ему руку на плечо.
Никогда еще Михаил Владимирович не видел доблестного чекиста таким испуганным и нервным. Бокий сам затеял этот ненужный, скользкий разговор. Сцена в операционной глубоко потрясла его, он пытался внушить не только профессору, но и самому себе какую нибудь логичную безопасную версию. Лихорадочно искал иносказательные формулировки, путался, горячился. Только сейчас наконец немного справился с волнением и медленно, четко повторил:
- Вы, дорогой мой Михаил Владимирович, подумали, что большевик, материалист, герой революции товарищ Линицкий мог под гипнозом повторить клятву Бафомету лишь в том случае, если в одной из своих прошлых жизней он был тамплиером.
Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза. Линицкий и Валя тоже молчали. Рука Бокия все еще лежала у профессора на плече. Михаил Владимирович чувствовал напряженную тяжесть и дрожь этой руки.
- Глеб Иванович, - произнес он мягко, с печальной улыбкой, - у меня есть встречное предложение. Давайте считать, что я подумал прежде всего о Вальтере Скотте. Большевик Линицкий в отрочестве увлекался его романами, воображал себя рыцарем, читал все, что попадало под руку о средневековых рыцарских орденах. Вот откуда всплыл злосчастный Бафомет.
- Оттуда, оттуда, - громко подтвердил Валя, - если кто и подвергал нашего Славу тайному внушению, то это мог быть только сэр Вальтер Скотт, давно покойный.
- Я не понимаю, о чем вы? - жалобно пробормотал Линицкий.