— Нямненько!
Прямо в ухо, и сколько радости… Нет, не радости. Чего-то другого. Чего-то неприятного и, может быть, даже… Опасно-
— Вкусненько!
Зверек делает круг по моим плечам, коготками царапая ножу даже под рубашкой, и я на мгновение встречаюсь с ним взглядом. Пушистая мордочка, расплывшаяся в довольной улыбке. Или, вернее будет сказать, оскале? Желтовато-белые, полупрозрачные, как янтарь, клыки. Пахнет солью. Ну да, верно, древнюю смолу всегда находят на берегу моря.
Еще одна янтарная вспышка, но чуть повыше и намного ярче. Глаза? Точно, глаза. А в них… Обещание вечного блаженного покоя и неги. Настолько искреннее обещание, что…
Нет уж, второго такого раза мне не надо. А ну, пошел прочь со своими посулами!
Мордочка исчезает из виду, клык, метящий мне в шею, добирается до кожи, чтобы…
— Айййййй!
— Что за крики?
— Мои зубики… Мои чудесные зубики…
— Да что стряслось?
— Они слома-а-ались!
Хнычущий зверек кубарем скатывается с меня и вдох спустя уже сворачивается клубком на плечах эльфа, зарываясь мордочкой в собственную шерсть. Женщина, пошатываясь, поднимается со мха, усыпанного сосновой хвоей, и впервые за нее время нашего знакомства я с каким-то странным удовлетворением отмечаю, что одежды моей тюремщицы потеряли девственную белизну, покрывшись у подола узором из высохших иголок.
— Я предупреждала, чтобы ты не переусердствовал. Га-ар обиженно хрюкнул, продолжая баюкать нежданные увечья, но до его бед не было дела никому из находящихся на поляне.
— Каков результат?
В ответ раздалось лишь невнятное и недовольное бормотание.
— Только не хнычь, что одной капли тебе было недостаточно, иначе расскажу всем и вся, что ты растратил свое мастерство, и более никто и никогда не позовет тебя, чтобы…
Почему пустое место всегда пугает намного сильнее, чем наполненное опасностями? Потому что мы не верим в его искреннюю открытость, меряя все по себе? Наверное. Вот и Борг, способный не моргнув пройти через лес, битком набитый кровожадными чудовищами, мелко дрожит, оказавшись лицом к лицу… Ну да, с собой. Ведь пустота вечно нуждается в заполнении, а под рукой обычно не находится ничего, кроме собственной души.
Но пока рыжий познавал глубины ужаса, женщина все приближалась и приближалась к слепо-белой пелене, и урочное мгновение выбора уже наступало на пятки. Нам обоим, причем на одну и ту же мозоль. На способность доверять и доверяться.
— Борги, все хорошо. Мы уже побывали там. И с нами ничего не случилось.
— Ничего?!
Хм, если вспомнить все события, то, пожалуй, я нагло лгу.
— Мы живы, а это главное.