– Это кто говорит? – вспылил Кондаков. – Враги! А ты, олух царя небесного, поёшь, как попугай, под их дудку!
– Ты сам попугай щёлоковский, – не остался в долгу Цимбаларь. – От старости все извилины в мозгу сгладились.
Конфликт погасила Людочка, что с некоторых пор чуть ли не стало входить в круг её обязанностей.
– Как мне показалось, дурное настроение Горемыкина связано именно с тем, что он оказался в положении мальчика для битья, – задумчиво произнесла она, зажимая ладошкой злоехидный рот Цимбаларя. – Во многом я солидарна с Ваней. Если преступление останется нераскрытым, это может навлечь репрессии на особый отдел, который и без того многим стоит поперёк горла. А в случае удачи все заслуги припишет себе ФСБ. Мы так или иначе останемся в дураках.
– Лично я придерживаюсь другого мнения, – заявил Кондаков, уже заразившийся от Цимбаларя духом противоречия. – Здесь просматривается какая-то особая, скрытая политика. Действуя параллельно с ФСБ, нам поневоле придётся придерживаться методов, которые у них считаются неприемлемыми или малоэффективными. Новейшим спецсредствам и психотропным веществам мы противопоставим пронырливость Вани, очарование Людочки, напор Сашки Цимбаларя и мой колоссальный опыт. Вероятность конечного успеха от этого многократно возрастёт… Помню, в июле тысяча девятьсот восемьдесят второго года…
– Как я погляжу, завидная у тебя память, Пётр Фомич, – на этот раз ветерана прервал Ваня Коршун. – А про тысчонку, позаимствованную у меня три месяца назад, ты, похоже, напрочь забыл.
– Неужели? – Слегка огорошенный таким заявлением Кондаков принялся перелистывать настольный календарь. – Действительно, был такой грех! Как это у меня из головы выскочило! Надо же – целая тысяча рублей… Ввиду временной неплатёжеспособности должника предлагаю данную сумму реструктурировать и разместить в ценных бумагах сроком, скажем, на год. Так сейчас во всём мире делается. Внутренний долг Штатов, например, составляет астрономическую сумму в несколько триллионов долларов. И ничего, живут себе припеваючи.
– Что ты имеешь в виду под ценными бумагами? – осведомился Ваня. – Расписки?
– Можно сказать и так.
– Понятно… Ты, Пётр Фомич, в современной экономике сильно преуспел. Излагаешь как профессор. А вот про такую мелочь, как проценты, забыл. Непорядок получается.
– Да ты все эти проценты сдобными булочками и ванильными сухариками давно выбрал, – не растерялся Кондаков. – Это не считая чаёв с вареньем да домашнего кваса с мочёным горохом. Ты ведь только с виду маленький, а жрёшь, как годовалый подсвинок.