— Я способен, — возразил Олег.
— А зачем орать, в таком случае когда отец только что принял снотворное? — осведомился глава семейства Беляевых.
— Мне сон страшный приснился, — повторил сын.
— Нечего до полуночи шляться по улице, — веско ответил Борис Олегович. — Я в твоем возрасте ложился спать не позже половины одиннадцатого. И никаких кошмаров мне, между прочим, не снилось.
— Боренька, — послышался из спальни родителей сонный, но ласковый голос Нины Ивановны. — Чем разгуливаться, лучше бы принял еще таблеточку.
— Ах, таблеточку! — взвился Борис Олегович. — Меня, значит будят, а мне потом снотворным отравляться. Кушай, миленький! — издал он исполненный уничтожающего сарказма смешок. — Становись наркоманом! Съешь пачечку снотворного и засни вечным сном, как Мерилин Монро!
— Боренька, ну при чем тут Мерилин Монро? — возникла на пороге мама Олега.
— Они еще спрашивают при чем! — указав пальцем сперва на жену, а затем на сына, воскликнул Борис Олегович.
— Лично я про Мерилин Монро не спрашивал, — спешно заверил Олег.
— Тогда я отвечу тебе! — простер руку Беляев-старший к Нине Ивановне — Мерилин Монро наглоталась снотворного и отправилась к праотцам. А я так не хочу. Мне нужно жить! Поэтому я этой гадости больше одной таблетки в день глотать не намерен!
Олег несколько раз подряд зевнул.
— Пойдем, Боренька, — тут же сказала Нина Ивановна. — Видишь, Слежке спать хочется.
— Раз хочется, пускай спит, — покорившись судьбе, ответил Борис Олегович. — Сын зевает. Сын будет спать, — с тоскою добавил он. — А на долю отца теперь останется бессонная ночь. А утром надо вести машину.
И проталкиваться сквозь эти проклятые пробки на Садовом Кольце. Что привыкать.
— Может, еще заснешь, папа, — решил подбодрить отца Олег.
— Молчи уж, — с безнадежным видом махнул рукой тот и вдруг принялся сладко зевать.
— Пойдем, пойдем, — торопливо подтолкнула его к двери спальни жена.
Родители удалились. Некоторое время за стеной слышались их приглушенные голоса. Затем наступила полная тишина. Олегу стало ясно, что отец заснул. Борис Олегович никогда не умел бороться с бессонницей в одиночестве и тишине. Если ему не спалось, то он начинал словно бы невзначай делиться какими-нибудь наблюдениями с Ниной Ивановной или просто шумно вздыхал и ворочался с боку на бок. Затем поднимался с постели и, громко топая по коридору, шел в кухню поишь воды. После чего, снова улегшись в кровать, отчего-то заходился в затяжных приступах кашля. Правда, сам он при этом оставался в полной уверенности, что несет свой крест безропотно и тихо, стараясь не потревожить покоя домашних.