– Дьявольщина!
– Ага, согласен.
Зинченко постоял немного и тоже сел. Помолчали. Свистнул интерком. Михаил Юрьевич снял трубку, выслушал, бросил трубку на рычаг.
– Молчит как партизан.
– Кто его допрашивает? Погребняк?
– Не все ли равно, парень надеется, что его вытащат.
– Ничего, ребята поработают – расколется. По какому поводу вызывали на кабинет?
– «Чистилище» ликвидировало депутата Госдумы Васильчикова. А мы в результате получили последнее «китайское» предупреждение от премьера.
– Васильчикова? Степана Петровича? Я его знаю… знал. Зачем понадобилось «Стопкриму» его убирать?
– Не имею понятия. Где твой хваленый ганфайтер? Где его голова? С ума они там посходили, что ли?! Начальника Главного управления по борьбе с организованной преступностью подлавливают в его собственной резиденции! Это как понимать?!
Зинченко молчал.
– До каких пор премьер будет мне мылить шею? Я ему кто – мальчик для битья?! Все в одной луже сидим, а отмываться должен начальник ГУБО! – Медведь замолчал, сдерживаясь, глубоко вздохнул, глянул на неподвижного заместителя. – Фантомас разбушевался, да? Что будем делать, Афанасьевич?
– Работать, – без улыбки ответил Зинченко. – По закону административных джунглей, царящему в правительственных кругах, необходимо найти стрелочника. Нашли вас. Ну и что? Переживем. Краснорыжин разносит вас по одной причине.
– Какой?
– Боится. Когда я его вижу, всегда вспоминаю Козьму Пруткова. Помните у него: «Впереди стада идет круторогий баран с колокольчиком. Овцы уверены, что он знает, куда он их ведет. А баран всего лишь желает быть впереди: не пыльно и хороший выбор травы».
Генерал засмеялся. Зинченко улыбнулся в ответ:
– Сегодня мне должен звонить Соболев. Как только поговорю с ним, перезвоню вам. Разрешите поработать с напавшим на вас террористом?
– Вряд ли он много знает. Поработай, если хочешь, но займись охраной. Как он мог внедриться? Или его просто купили?
– Скорее всего. Не беспокойтесь, Михаил Юрьевич, больше такого не случится.
Генерал открыл папку и углубился в бумаги.
Завьялов нервничал редко, да и то лишь дома, когда между ним и женой пробегала очередная кошка. Сегодня же у него все валилось из рук, настроение испортилось еще с утра, после заседания правительственной команды, а вдобавок заболело сердце. Дмитрий Васильевич принял валокордин, попытался сосредоточиться на работе, но не высидел и четверти часа. Тогда он плюнул на режим, выпил водки и «забалдел», постепенно успокаиваясь. Из этого состояния его вывел телефонный зуммер. Звонил Боханов:
– Ты еще трудишься? Включи-ка телевизор, московский канал. Потом поговорим.