– Что был за шум в городе?
Риульф беспечно рассказывал, как какой-то монах залез на подвратную башню, но был тут же пронзен стрелой. Ролло хмурился, скреб ногтем давно не бритую щетину на подбородке. Он не знал, что происходит в городе, и это его волновало. Шартр хорошо укреплен, там есть вода и провиант, он может долго продержаться. Но что-то творится там, внутри. Что? Он думал об Эмме. Хотелось обнять ее… или исхлестать плеткой.
Его отвлек шум.
– Риульф, пойди узнай, что случилось?
Мальчик пришел скоро, смеялся.
– Бабы. Молодая и не очень. Их спустили на веревке со стены, и они думали прокрасться через лагерь. Их поймали воины Рыжего Галя.
Ролло нахмурился. Что же там происходит, раз люди рвутся из Шартра, когда еще нет особой опасности?
Он вышел из шатра. У костра викинги толкали друг другу визжавших женщин, кусками срезали с них одежду. Особенно с молоденькой, почти ребенка. Но и старшая была почти обнажена. Отбивалась, рвалась к младшей, больше волнуясь за нее, чем за себя. Мать и дочь – понял Ролло, какое-то сходство было в них, несмотря на растрепанный вид.
Когда Ролло велел привести их к нему, пришел и Галь. Был явно недоволен.
– Девки – трофеи моих людей, – говорил, топорща лихо закрученные вверх вопреки моде франков усы.
Рыжая борода слежалась в войлок. Волосы в колечках столь густые, что, казалось, кованый ободок шлема удерживает их с трудом. Косматые оранжевые брови над глазами без ресниц были насуплены.
– Мои люди поймали их – они им принадлежат. Все же какое-то развлечение от этой скуки.
Ролло едва успокоил его. Женщины плакали, жались одна к другой. Обе темноволосые, мягкие маленькие носы, явно мать и дочь. Девочке лет двенадцать, под обрывками одежды совсем детская фигурка.
– Что заставило вас бежать из города?
Они только рыдали. Успокоились только, когда Ролло пообещал, что их не тронут, если они скажут всю правду. Тогда старшая сквозь всхлипывания заговорила.
– У меня трое младшеньких умерли. Последний еще сосунок был – да прибудет его душа в мире. Осталась одна дочь Рустика. Но и эта умерла бы, если бы муж не спустил нас со стены и не велел пробираться в темноте к лесу.
Она зарыдала и плакала до тех пор, пока пощечина Ролло не вернула ее к действительности.
– Я же сказал – вас не тронут, если скажешь мне все. Что в городе? Отчего вы бежали?
– Оспа, добрый господин, – почти прошептала женщина. – Страшная оспа, которая еще страшнее, чем норманны.
У Рыжего Галя отвисла бородатая челюсть. Он машинально схватился за амулет Тора на груди.
Ролло помрачнел. Понимал, что если эти сведения распространятся среди его людей, то в Шартр их не заманишь никакими обещаниями богатства. И Эмма… О, великие боги! Его Птичка там!.. Ее нужно освободить любой ценой. Город должен пасть. Завтра же. И тогда он скажет своим людям, что в нем болезнь. Но они и сами узнают. Захотят ли брать награбленное? Конечно. После боя викинги должны получить награду. Так что обещание он сдержит – отдаст этот город своим людям. Но пока ни слова о том, что он узнал. Будет ли это предательством по отношению к своим?