Ролло пробивался вперед. В него словно вселился демон. Он был без доспехов, способных защитить его в схватке, но это и придало неограниченную свободу и легкость в движениях. Наугад разил налево и направо и чувствовал, что редко его клинок не натыкался на что-либо. Смутно различал оружие, нацеленное в него, шлемы, чьи-то оскаленные лица, запах крови, звон разрываемых от напора меча колец кольчуг.
Ему все же удалось пробиться к своим. Не замечал порезов на груди и боках. Стал отдавать приказы. Тщетно. Строй щитов разорвался, защиты больше не было. Схватка превратилась во что-то беспорядочное, где каждый старался поразить во мраке того, кого доставал его меч. Трещали кости, металл, черепа. Лезвия косили, рубили наотмашь, пригвождали к месту. И это длилось бесконечно, пока серый рассвет на показал, что франки одолевают.
Теперь норманны уходили, отступали, бросались в реку, спасаясь от франкской стали, в надежде бежали к драккарам.
Ролло, отбиваясь, тоже отходил. Но и отступление его несло смерть. И какой-то миг он получил передышку, франки попятились от него. Он огляделся, тяжело дышал, весь вымазанный чужой и своей кровью столь обильно, что она стекала с него струйками, а меч прилип к ладони от запекшейся крови, пропах потом и смертью. Ролло видел картину полного разгрома.
Ролло оглянулся в последний раз. На Шартр. Город, под которым он потерпел самое сокрушительное поражение, город, в котором разбилось его сердце…
Нет, ему сейчас не до этого, он не станет об этом думать.
Ролло вбросил в ножны меч, рывком головы откинул упавшие на глаза волосы. С шумом зашел в воду, поплыл.
Ги с трудом удавалось удержать рвущуюся Эмму.
– Пусти меня! Все из-за тебя! Пусти, я хочу к нему!
– Но он же тебя убьет!
– Пусть!.. Нет, я все объясню ему!
На шум сбежались монахини.
– Держите ее, – велел им Ги. Видел, как они уволакивают кричащую, рыдающую девушку. Боже правый, она совсем не своя от встречи с этим язычником. Она даже не заметила, что Ги только что спас ее от меча драгоценного Ру. О, Небо! Этот варвар сегодня остановил из-за нее штурм, а, оказывается, только для того, чтобы убить. Нет, он все же хуже волка.
Ги пошел к выходу. Надо было сообщить, что в городе объявился сам Роллон.
Монахам туго пришлось с Эммой. Эта девка оказалась просто бешеной. Хуже и не придумаешь. Носилась по длинному скрипторию, дралась, опрокидывала скамьи, заскакивала на пюпитры, топчась по драгоценным фолиантам.
Пришлось ее связать, скрутить, как дикое животное. Монахи ругались: кто тряс вывихнутым пальцем, кто прижимал ладонь к укушенной щеке, кто тер расцарапанную тонзуру.