Пожалуй, Эмма лишь обрадовалась, что он так легко это воспринял.
– Я люблю тебя, Ролло. Тебя и твоего сына.
Она ничего не могла с собой поделать, и ее глаза вновь наполнились слезами. Но когда Ролло положил сверток на кровать и достал из ножен кинжал, она заволновалась.
Ролло цыкнул на нее.
– Не мешай мне. Ты уже сотворила свой обряд и должна стерпеть и наш. И мой сын узнает холод стали с первых дней, чтобы не бояться его впоследствии.
И он осторожно прижал лезвие к лобику крошки Гийома.
Это разбудило малыша. Он открыл щелки глаз, скорчил гримасу, а потом издал пронзительный громкий крик.
Родители заулыбались.
– Он великолепен! Клянусь браслетами Одина, мой сын Гийом просто великолепен!
И, схватив ребенка, он выскочил из комнаты.
Эмма опешила, потом встала и, ругаясь сквозь зубы, стала искать одежду. Так, растрепанная, на ходу поправляя хламиду, она и появилась на крыльце и замерла, оглушенная шумом. Она и не знала, что двор так полон. Монахи, викинги, рабы, торговцы – столько народу еще никогда не бывало в тихой обители Святого Мартина. Гремели колокола, кричали люди, воины оглушительно стучали оружием о щиты. А Ролло стоял на высоком крыльце, подняв вверх пищавшего ребенка, по-норвежскому обычаю показывал, что он признает его своим сыном и наследником.
– Гийом! – кричал он. – Его зовут Гийом!
Казалось, среди такого шума никто бы и не различил этого франкского имени, но уже через несколько минут вся толпа громко скандировала имя наследника Нормандии.
– Осторожнее! – волновалась Эмма. – Ролло, ты сошел с ума! Дай мне его!
Толпа рукоплескала, когда Ролло, отдав ей дитя, подхватил их обоих на руки. И Эмма видела, как смеялся Беренгар, как хохотал только вчера прибывший Геллон, как улыбался, не обращая внимания, что его толкают, приор Гунхард. Берсерк Оттар плакал, размазывая кулаком слезы, и даже хмурый Лодин Волчий Оскал улыбался и похлопывал епископа Франкона по плечу.
У Ролло было гордое и счастливое лицо. Глаза горели жестким, решительным светом.
– Теперь у меня есть мой наследник, пусть и христианский, и видят Боги, теперь мне есть, для кого завоевывать королевство!
Сразу после Пасхи, весной 911 года в местечке Тросли близ Суассона был созван всефранкский собор духовенства, посвященный реформе, именовавшейся клюнийской, ибо началась она в бургундском городке Клюни для решения вопроса об очищении церкви и монастырей от пагубного мирского влияния.
Это были первые спокойные месяцы после кровопролитной войны, едва не закончившейся трагедией для франков.
Война началась сразу, как выпал первый декабрьский снег. Началась с попытки Роберта Нейстрийского отвоевать Вернон. Как узнал позже епископ, Роберт рассчитывал этим ударом отвлечь Ролло от объединения сил норманнов на Луаре и в Аквитании. Никто не знал срока начала совместных действий северян, даже Франкон, хотя у него во дворце Руана были свои шпионы и соглядатаи.