Лесная герцогиня (Вилар) - страница 250

К тому же ее привлекла другая картина. Какой-то захудалый сеньор в накидке потрепанного сукна попытался прорваться к королю с прошением, но дерзкого тут же отбросили, стали избивать древками копий. Пара вооруженных охранников избиваемого, по виду обычные крестьяне, не осмелились вступиться за господина, опасаясь гнева рыцарей Карла. Король же даже развеселился, глядя на эту картину. Однако когда из возка, в котором прибыл бедняга, вылезла беременная молодая женщина и стала умолять за супруга, поднял руку, велев прекратить.

Эмма уже проезжала мимо, когда обратила внимание, что лицо поднимавшей мужа женщины вроде бы ей знакомо. Но у королевы Этгивы была более цепкая память, и, указав на нее, она невольно прыснула в кулак.

– Видали? До чего же может дойти женщина из-за своего безрассудства. Вы не узнаете ее? Да ведь это Альдегунда из Арденнского рода, родственница Рикуина Верденского. Кажется, она была когда-то вашей фрейлиной в Реймсе. Но она сама погубила себя, предпочтя подобранному ей Рикуином жениху объятия вероломного красавчика Гизельберта. Я рассказывала, кажется, вам эту историю. Силы небесные – на какое только безумие не идут неразумные женщины, забывая о величии своего рода. Теперь вот Гизельберт выдал ее за мелкопоместного сеньора. Они с супругом не зря прибыли сюда. Муженек-то небось надеется, что женитьба на Альдегунде поможет ему добиться в дарение пару модиев земли. Хотя кому они с супругой здесь нужны? К Карлу его даже не подпустили. Да и от Рикуина вряд ли чего добьются. Граф всегда был на редкость щепетилен в вопросах чести и не пожелает знать опорочившую его род женщину.

И королева, презрительно сложив губки, отвернулась, оглаживая увешанную колокольчиками гриву своей лошадки. Ей, не совершившей ни одного неблаговидного поступка, было за что презирать павшую женщину.

«Что бы подумала она обо мне, если бы узнала историю моей жизни?» – с тоской размышляла Эмма над словами этой не знавшей настоящих невзгод коронованной девушки. И еще она подумала, что Гизельберт губит все, к чему прикасается. И он может погубить и ее. Ведь сын Ренье, как бы ни старался герцог его принизить, все же оставался значительной фигурой среди лотарингской знати.

Был самый канун Рождества, когда в Стене с пышной свитой прибыл канцлер-архиепископ Ратбод. Его проводили к Ренье, еще утомленного дорогой, раздраженного.

Эмма как раз находилась в покоях герцога. Порой она навещала его, даже готовила ему травяные успокоительные настойки. Сейчас она сидела в углу, измельчала в деревянной ступке сухие травы и старалась не замечать устремленных на нее взглядов развалившегося на лавке епископа Трирского.