— Пойдет, — кивнул тот. — Главное, три как можно старательней.
Машины оказались пустыми. Все, кроме той, которая стояла ближе всех к подъезду Школьниковых. Водитель, откинувшись на спинку сиденья, дремал. Женька подскочил к машине и принялся яростно тереть лобовое стекло. Мужчина тут же проснулся и с недоумением поглядел на «жуткую личность». Женька, делая вид, что полностью поглощен работой, украдкой заглянул внутрь. Мужчина не имел ничего общего с тем типом, который следил за Моей Длиной. Тереть дальше стекло было бессмысленно. Женька нагнулся к водителю и, поймав его взгляд, поднял вверх указательный палец. Мужчина с ужасом и одновременно сочувствием уставился на обезображенную глазницу «жертвы приднестровских боев». Затем, вздохнув, полез во внутренний карман дорогого пальто, извлек оттуда две денежные купюры и протянул Женьке.
Женька, кланяясь в пояс, попятился к Лешке.
— Ну, чего дали? — полюбопытствовал тот.
— Двадцать рубчиков, — испытывал даже некую гордость Женька. — Я вот что тебе предлагаю. Сейчас забежим к Машке, а на обратном пути я могу еще желающим протереть стекла. Чего гриму зря пропадать.
— Там видно будет, — Пашков уже всей душой рвался в квартиру Школьниковой.
Они позвонили в домофон.
— Кто там? — послышался недовольный голос Моей Длины.
— Машка, открой! — потребовал Пашков.
— Что случилось? — с тревогой осведомилась Школьникова. — Где бабка?
— Пусти. Не могу я орать на всю улицу.
Замок щелкнул. Ребята спешно влетели в подъезд, моля Всевышнего, чтобы там не оказалось никого из жильцов. Молитва, похоже, была услышана. Друзья беспрепятственно добрались до квартиры Моей Длины. Они позвонили. За дверью послышались шаги. Затем все стихло, но дверь ребятам отчего-то никто не открывал.
— Машка! Машка! Это же мы! — вновь надавил на кнопку звонка Пашков.
Дверь приоткрылась, но лишь на длину цепочки.
— Ребенок, ты? — глазам своим не поверила Моя Длина.
— Да мы! Мы! — вместо Лешки проорал Женька. — Открывай! Иначе нас здесь застукают!
— Давайте быстро! — наконец убедилась, что перед нею друзья, Моя Длина.
Ребята шагнули в квартиру. Дверь тут же захлопнулась.
— Где бабка? — сурово смотрела на них Школьникова. — Ой, травка зеленая! — только сейчас заметила она Женькино мнимое увечье. — Что у тебя с глазом?
— Это все Антонина Васильевна, — захныкал вдруг Женька. — Чуть не убила. Хорошо, жив остался. А глаз… — И он безнадежно махнул рукой.
Школьникова, не мигая, взирала на него. Затем протянула руку и дотронулась до бутафорской глазницы.
— Резинка. И, конечно, из театра Прошечкина.