Вдруг убийца удивленно разжал хватку: дверь распахнулась.
Маледикт со свистом втянул воздух, вскинул руку, протискиваясь в петлю, и бросился к мечу. Он уже схватил клинок, когда услышал треск. Развернувшись на нетвердых ногах, он увидел, что Джилли стоит над убийцей, сжимая в руках прихваченную внизу кочергу. Бросив взгляд на обмякшее тело, Маледикт опустил клинок.
— Ты избавил меня от хлопот. Позволь выразить признательность, — прокаркал он.
Джилли все стоял, не в силах разжать мертвой хватки на окровавленном железе, с побелевшим лицом и губами; Маледикт пожалел о своих небрежных словах.
Он взял Джилли за рукав рубашки и отвел прочь от тела; потом разжал его пальцы, заставив бросить кочергу.
— Я видел его — он промелькнул тенью через окно. Я не предполагал, что смогу такое сделать. — Голос Джилли задрожал и оборвался, словно у неопытной певицы на первом выступлении.
— Ты смог, — сказал Маледикт, усаживая Джилли в кресло и укрывая пледом. — Ты весь дрожишь. — К юноше уже возвращалось самообладание.
— Я только что… Я убил его?
— Сомневаюсь, чтобы он поднялся после того, как ты проломил ему череп. Скажи, ты в детстве часто орудовал палкой? — Маледикт налил Джилли бренди, насильно вручил ему тяжелый хрустальный бокал.
Джилли поднес бокал к губам, с трудом сделал глоток и снова опустил на колени.
— Ты ранен?
— Нет, только избит. — Маледикт уселся на кровать и осторожно потер шею. Другая рука продолжала трястись и подергиваться в остаточных нервных судорогах после перенапряжения. Юноша опять встал.
Джилли подал ему свой бокал бренди. Маледикт закашлялся, когда напиток обжег пострадавшую плоть, и вернул его Джилли.
— Это человек герцога Лава, — сказал Джилли, устраиваясь в кресле так, чтобы положить голову на подголовник. — Я узнал его, как только нанес удар. Забыл его имя — а лицо помню.
— Герцога? Его-то я чем обидел? — Маледикт чувствовал себя сбитым с толку словно ребенок; он перестал четко видеть картину битвы.
— Возможно, тем, что к тебе благоволит король, — предположил Джилли. — Самой скандальностью данного факта. Или, быть может, убийцу у него одолжил Ласт.
— Ласт, — повторил Маледикт, скорее даже довольный очередной причиной для ненависти, которую он питал к графу. Опустившись на колени возле тела, он принялся шарить по одежде убийцы. Во внутреннем кармане обнаружилась записка на хорошей бумаге. Маледикт развернул ее, стараясь не залить содержимое послания кровью, струившейся по руке.
— Что там? — спросил Джилли — шорох бумаги вывел его из состояния шока. Джилли взял записку у Маледикта. — Здесь только указания, никаких имен — даже твоего.