— Мы не во дворце, — заметил Маледикт, — и эти флаконы там никогда не окажутся. — Он откупорил залитое воском горлышко и тонкой струйкой влил жидкость во флягу. Потом, закрутив крышку кучерова сосуда, слегка взболтал.
— Ты что, собираешься отравить кучера? — спросил Джилли.
— А ты бы предпочел, чтобы я прошествовал через двор и заколол Амаранту мечом — или чтобы я подал ей бокал вина, и она тут же рухнула бы к моим ногам? Мой способ менее надежный, зато его скорее сочтут случайностью.
Маледикт еще немного поболтал флягу, потом открыл и принюхался.
— Великолепно.
— А если он все выпьет сейчас? В ожидании хозяев?
— Именно на это я и рассчитываю, — сказал Маледикт. — Янус должен вынудить Амаранту покинуть бал. Если ему не удастся, мое появление сделает это за него. — Взглянув за спину Джилли, Маледикт сердито сдвинул брови. Двое конюхов отлынивали от работы — в проходе между каретами, в тени экипажа, они играли в кости.
— Крысы их возьми, — пробормотал Маледикт.
— У нас еще есть время, — сказал Джилли.
— Как раз его-то у нас и нет, — возразил Маледикт. — Данталион слишком осторожен. Он не позволит своему кучеру шататься во дворе с остальными и играть в карты. Он наверняка оставит его здесь — охранять карету от возможных злоумышленников.
— Тогда предоставь это мне, — сказал Джилли. — Я вполне сойду за кучера и могу вернуть флягу на место; эти парни меня и не запомнят.
Маледикт неохотно отдал флягу, и Джилли не спеша вышел в освещенный лампами проход между каретами. Двое парней прекратили игру, напряглись всем телом, готовые дать деру, если Джилли вдруг их заметит.
На полпути к карете Ласта Джилли вдруг осознал, что задание, которое он выполняет, поскольку Маледикт не может этого делать, приведет как минимум к одной человеческой смерти — а то и больше. Но страх, что, откажись он, Маледикт выберет более рискованный путь, заставлял Джилли идти вперед. «Не проси меня убивать ради тебя», — сказал он когда-то Маледикту. Теперь, похоже, Джилли действовал по собственной воле.
Ощущая себя так, словно поднимался на эшафот, Джилли взобрался на козлы. Едва он сунул флягу под сиденье, как услышал окрик:
— Эгей! Что это ты там делаешь?
Джилли обернулся и увидел, как двое мальчишек бросились в разные стороны; окрик, возможно, и не им адресованный, их напугал. Кучер Данталиона стоял у кареты и снизу вверх глядел на Джилли.
— А ну-ка слезай оттуда! Эй, это же мое, — сказал он. Возмущение переросло в подозрительность и гнев. Он протянул руку к фляге, и Джилли ничего не оставалось, кроме как вернуть ее.