На сей раз Джилли не чувствовал необходимости прерывать тишину поездки и все темнеющего неба.
В дверях ждала Хрисанта. С кислым видом она сообщила:
— Барон ждет вас, аж весь бьется в истерике. Думает, вы свалились в какую-нибудь канаву.
Джилли направился прямиком в библиотеку, отряхивая комья снега, налипшие на рукава и волосы. Позади слышались шаги мальчика, но слуга не стал оборачиваться. Пусть парень сам выбирает свою судьбу.
Джилли опустился на колени.
— Как прошел день, старый развратник? Хрисанта вколола вам элизию?
— Чуть не оставила иглу у меня в вене, глупая корова. Зато ты вернулся — и привез с собой мальчика! — Барон потрепал Джилли по щеке. — Мы устроим торжество. Позови повара.
Джилли шел назад в библиотеку, и в ушах у него звенело недовольное бормотание повара. Донесся голос Ворнатти:
— Теперь видишь, мальчик: мы тебе не лгали.
В ответ парнишка, ни слова не говоря, вывернул карманы и принялся раскладывать перед Ворнатти словно подношения ценные безделушки, которые стянул у Ласта. Барон протянул руку и поднял маленькую хрустальную фигурку.
— Баксит. Ничего удивительного. Некоторые люди слишком упрямы, чтобы отказаться от прошлого.
— Можете забрать, — сказал мальчик. — И две другие вещицы тоже. В качестве платы за мое проживание и пищу.
Джилли изогнул бровь в ожидании ответа Ворнатти. Ему стало любопытно, позволит ли он мальчишке купить статус гостя.
— Я не беру постояльцев. И у меня довольно безделушек, — произнес Ворнатти. — Оставь их у себя, украсишь свою комнату.
Мальчик глубоко вздохнул и отошел к камину, глядя на снег за окном. Наконец, двигаясь неловко, словно раненый, он вернулся к Ворнатти, держа ладонь на рукояти меча. Джилли было занервничал, но мальчик лишь собрал выпавшие карамельки на блюдо и снова отступил.
— Значит, ты остаешься? — спросил Ворнатти. Потянувшись к юноше, он зарылся пальцами в его волосы, принялся ласкать темные, мокрые от снега кудри.
С видимым усилием мальчик заставил себя стоять недвижно. Он снова бросил быстрый взгляд на камин, на меховое пальто, роняющее хрустальные слезы тающих снежинок, потом на Хрисанту, с ворчанием тащившую тяжеленный от снеди поднос, — и наконец вымолвил:
— До весны.
— Я не стану этого делать, — заявил мальчик, пятясь от Джилли, ближе к спасительной двери.
Джилли, взмокший от натуги, вылил в ванну Ворнатти очередной чайник горячей, почти кипящей воды и, откинув с лица влажные волосы, оценивающе воззрился на мальчишку. Тот стоял как вкопанный, словно нервный конь, с нескрываемым ужасом оглядывая округлый мраморный сосуд.