— Не суетись, Джилли, — успокоил его Маледикт. — Я сказал это лишь забавы ради.
— Забавы? — переспросил Джилли. — И кого же ты хотел позабавить?
— Себя, — отозвался Маледикт. — И не надо нотаций. Лучше скажи, кто все эти люди.
На губах Ворнатти снова заиграла улыбка:
— Верно, Джилли. Продемонстрируй-ка, насколько хороша твоя память на лица.
— Джентльмен в углу — Доминик Исли, лорд Эхо; быть может, даже тебе, Мэл, доводилось слышать о нем. Он возглавляет Особый отряд Эхо — свою личную шайку скупщиков краденого, собирателей долгов и висельников.
— Я знаю их, — ответил Маледикт, вспоминая безоглядное бегство, которое каждый раз вызывал звон бубенцов на повозках Эха.
— Наши пристальные взгляды привлекли его внимание, — предупредил Джилли.
Эхо не спеша подошел, коротко кивнул Ворнатти:
— Все еще жив, старый распутник?
— Вот, отыскал себе наследника — исключительно, чтобы позлить тебя, — отозвался Ворнатти.
Эхо оглядел Маледикта; ноздри его раздувались, будто он почуял запах Развалин от кожи Маледикта.
— К какому роду вы принадлежите?
— Вполне возможно, к вспыльчивому, — отозвался Маледикт.
— Нет, я говорю о вашем происхождении! — потребовал Эхо. — Если вы не в родстве с Ворнатти, то с кем вы тогда в родстве? Кто вас породил?
Маледикт вскинул бровь, удивленный таким напором, но все же лениво протянул:
— О, это… несколько скандальный факт. — Ворнатти положил руку на плечо Маледикту и предупреждающе стиснул пальцы. — Да, и мой добрый опекун предпочел бы, чтобы я не обсуждал это.
Маледикт вздохнул. Ворнатти желал окутать его покровом сплетен и домыслов; по его воле Джилли принялся распространять ложные слухи, порочащие имена кое-кого из уже покойных аристократов. Маледикт хотел бы выплюнуть правду им в лицо, показать, что крыса из Развалин — такой же человек, невзирая на кровь, текущую в ее в жилах. Впрочем, он понимал, что, пусть даже он проделает это, пусть притащит Эллу и заставит ее целовать все эти щегольские туфли, знать лишь отречется от него, оборачивая свой слух к более приятным сплетням.
Эхо заморгал: он не привык слышать отказ.
— Тогда кто ваша мать?
Маледикт рывком высвободил руку из болезненных тисков Ворнатти и склонился ближе к Эхо.
— Я намекну. Ее звали леди Ночь, и она заставляла мужчин платить улыбкой — стоном — и проклятием, — произнес Маледикт.
Стоявшая неподалеку дама в бронзово-зеленом рассмеялась, встретившись с Маледиктом взглядом, полным злорадного изумления. «Какой скандал!» — повторила она недавние слова.
Одарив ее улыбкой, Маледикт вновь повернулся к Эхо.
— Похоже, вы в замешательстве. Позволю вам гадать о ее личности наедине с собой.