Он вспомнил, какое наслаждение горело в глазах Маледикта во время дуэли, с каким злым весельем юноша, пританцовывая, уклонялся от ударов Де Герра. Даже теперь, когда Джилли размышлял над правдоподобностью ночных кошмаров, Маледикт улыбался, поглаживая крылатую гарду меча, взгляд черных глаз заволокла дымка.
Чудесный погожий день едва перевалил за половину, и Джилли под предлогом похода в кондитерскую сбежал от компании знатных дам, прибывших посплетничать с самым скандальным придворным за последние несколько летних сезонов. В первый день, когда в особняк явилась толпа любопытных, Маледикта позабавила возможность покрасоваться на публике. Зато через неделю настроение его испортилось, а интерес постепенно пропал; сегодня он и вовсе бросил гостей на попечение Ворнатти.
Джилли, вызванный в парадную гостиную, обнаружил, что визитеров на сей раз больше обычного: вдоль стен, у спинета и даже на небольшой сцене — повсюду, казалось, толпились дамы. Мирабель оккупировала место хозяйки и сидела едва не в обнимку с Ворнатти, с одинаковой щедростью разливая окружающим чай и расточая злобу. Когда Джилли, стараясь не наступать на подолы и шлейфы, предстал перед бароном, тот приказал разыскать Маледикта во что бы то ни стало, где бы тот ни прятался.
На счастье, вовремя подвернувшийся заказ позволил Джилли покинуть дом в поисках пирожных и юноши. Он потянулся, оказавшись на солнышке, и неожиданно для себя расплылся в улыбке. В последнее время он проводил слишком много времени в душных, переполненных людьми помещениях. Проворный ветерок и легкий аромат моря действовали на его чувства, как бальзам. Джилли миновал Дав-сквер, где толпились ораторы: с наспех сколоченных трибун люди проповедовали эгалитаризм, призывали к мятежу, разглагольствовали об экономике. В самой гуще народа один провинциал, облаченный в лучшее платье, посмел завести разговор об отсутствующих богах, был тут же освистан толпой и замолк.
Джилли швырнул несколько медяков в сброшенное пальто защитника богов. Тот размашисто нарисовал в воздухе над головой своего благодетеля символ Баксита — бога праздности и благоразумия. «Пусть прекратятся сны», — мысленно попросил Джилли, кивнув головой в знак благодарности и направляясь к магазинам.
Расплатившись с кондитером, Джилли замедлил шаг. Ему не хотелось возвращаться на Дав-стрит. Он не отыскал Маледикта — а потому не имел ни малейшего желания выслушивать ругань Ворнатти или то и дело натыкаться на невидимые границы, вежливо очерченные женщинами, к которым он не имел права прикасаться. Сортируя в голове идеи и возможные отговорки, он брел в сторону набережной. Можно бы купить свежей рыбы и крабов для Ворнатти — и сочных устриц, немодную страсть к которым они разделяли с Маледиктом. Джилли выбрал извилистую дорожку, что вела по аллеям позади магазинов; этим путем ездили повозки с товаром. Аллеи пульсировали жизнью; Джилли посторонился, пропуская телегу с мешками сахара и специями из Приисков. По печати на тюках — в виде синего полумесяца — он определил, что это лучший импортный товар, предназначенный не для продажи в Итарусе или Дайнланде, а для приготовления изысканных сладостей, поставляемых ко двору Антира. В воздухе плыл аромат корицы и свежесобранных какао-бобов.