Свидание с тридцатилетней медсестрой Аней привело Вовочку в полный восторг. Рассказывая мне, как они встретились, о чем говорили, что кушали в кафе, он не уставал воспевать (конечно, по-своему, в меру своего интеллекта и словарного запаса) ее милое личико, ее стройную фигурку, ее скромность, простодушие, ее доброе, открытое сердце.
— А ты-то ей понравился?
— Ну, наверное! Чего ж нет? Стала бы она тогда приглашать меня к себе домой!
— А она тебя уже пригласила? — изумился я.
— А как же! — Вовочка вальяжно раскинулся на диване. — Правда, у нее дома мама и ребенок.
— Блин, лучше б ты ее пригласил к себе, — посетовал я, не без пошлого намека.
— Я ее тоже пригласил. Мы договорились, что сначала заедем к ней, а потом отправимся ко мне…
— Вот это другое дело!
— Слушай, — вдруг вспомнил Вовочка. — Я обещал Аню на видеокамеру поснимать. Не дашь на пару дней?
Вовочка знал, что у меня без дела ваялись несколько видеокамер, которые я купил в разное время и в разных странах. Раньше смешно было и подумать, чтобы дать ему такую дорогую вещь — он ее тут же обменял бы на водку. Но сейчас он не пил, миссия его была благородна и плыл он более-менее в фарватере моих указаний, так почему бы и нет?
Получив из моих рук миниатюрную камеру вместе с маленькими видеокассетами, Вовочка заигрался с ней, словно ребенок с игрушечной железной дорогой. Пока я показывал ему возможности японского чуда, он снял на камеру меня, я снял его, а потом мы позировали вместе перед объективом, дружески обнявшись, как в старые добрые времена. Я даже затянул свою старую песню, которую однажды сочинил во время очередной попойки, примерно с таким припевом: «Вовище, дай рублище на фиго-во винище…» Заунывная песня под мотив шарманки повествовала о том, как через много лет два школьных друга встречаются и вспоминают «школку», старых друзей, и прежде всего Вовочку, «которого уж нет». Вовочка поддержал, и оказалось, что он прекрасно помнит все куплеты этой песни, до последнего слова, несмотря на то что прошло не меньше десятка лет с тех пор, как мы пели ее в последний раз…
Несмотря на то что Вовочка воспылал всеми чувствами к медсестре Ане, он все же не захотел отказывать Марине и однажды, тщательно собравшись, отправился к ней на юбилей. Белая рубашка (купленная мной), малиновый пиджак, цветы, пузатая бутылка в красивой коробке.
Пару дней спустя мы с ним увиделись. У него под глазом был большой фингал, не считая распухшего носа, разбитой губы и ссадин на костяшках пальцев.
— Что случилось?! — потребовал я ответа.
— Что-что! Подрался! — недовольный допросом отвечал он.