Надо, ей няню, нанять, - промелькнула искрой мысль в мозгу, - Нет, не няню, что она грудничок? Скорее гувернантку или как там, сейчас называется...Истосковалась она в последнее время по мне. То тихая такая, словно ручеек, не видно её, не слышно. В комнату к ней заглянешь занимается, на кухню зайдешь, пельмени варит. То спасу нет носиться по квартире, дергает за все подряд,
Вдруг Игорь мотнул в отчаянье головой, глаза в миг потемнели, будто слезы сдержать с трудом удается.
'Эх, Надюша, неужели он стоил этого? Неужели?'. Как часто за последние полгода, он задавал себе этот вопрос.
В тот вечер, он вернулся домой не ранее чем обычно. Но после, бесконечные часы заката и ночи он прокручивал перед глазами сотни раз. Они так и остались самыми длинными в жизни.
Он никогда не забудет, как жена в тот день не забрала ребенка из школы. Работала Надя, в двадцати минутах езды от школы, в которой училась Алина. Поэтому каждый раз вооружившись в близлежащем магазине мороженным 'крем-брюле', она на сумасшедшей скорости неслась к огромным, выкрашенным, отчего-то ядовито зеленой краской, воротам школы. Алина встречала её, сидя на бортике забора, окруженная оживленной толпой подружек, под присмотром учителя. Игорь с Надей решили не оставлять дочь в продленке ещё на несколько часов после уроков. Жена перешла на свободный график работы в модельном агентстве, где она весьма удачно преодолевала ступеньку за ступенькой своей карьеры модельера, с обычной помощницы дизайнера по эскизам. В четыре часа дня она освобождалась от работы, без спешки заезжала за дочерью, выруливая в начале шестого к дому.
К восьми-девяти дома появлялся Игорь. Надежда всегда открывала дверь, выбегая на встречу. Трикотажный свитер, голубые обтягивающие аппетитную попку джинсы, всегда свежий фартук. Веселая Алинка, снующая на кухне, раскладывая столовые приборы на красивой вышитой, руками Надюши, скатерти.
Никогда, в самом страшном сне, Игорь не мог представить, что всю идиллию семейного счастья, можно разбить вдребезги за один единственный день. Это было неожиданностью для него, но не для неё. Изо дня в день она балансировала на краю измены и благочестия, любви и предательства. И в одночасье сделав выбор, её просто не стало в их с дочерью жизни.
В тот роковой вечер, не веря самому себе, он продолжал судорожно давить на алую кнопку звонка. Трескотня порождала злость, беспомощность, но дверь оставалась запертой. Тишина. Пустота. Не раздавался мягкий топот жены, обутой в бесшумные тапочки-собаки. За дверью не слышался звонкий, словно серебряный колокольчик, тонкий голосок Алинки. Где все это? Где? Игорь недоуменно озирался по сторонам. Долгожданный приход домой обернулся в секунду трагедией.