Резиденция торгового дома "Черников и сын".
- Денис Иванович, - просунулась в дверь кабинета голова Федьки . - К вам начальник службы безопасности.
Ему нравилось именовать любую должность полным титулом, а в особенности свою: начальник службы канцелярии и делопроизводства торгового дома "Черников и сын". Все это проговаривалось скороговоркой, и затем степенно добавлялось: Емельянов Федор Ефимович.
За прошедшие месяцы Федька заматерел, из худенького паренька превратившись в крепкого и стройного юношу. Сказались, видно, постоянные тренировки со своим шефом. Именно так - на американский манер - звали подчиненные Дениса. Откуда это пошло, уже не вспоминалось - скорее всего, сам он и ввел. Вот только вихры у старшего по канцелярии остались прежними: черными и непослушными.
- Зови, - кивнул головой Денис. - Если еще раз откроешь дверь без стука, уши оторву!
В кабинет с радостной улыбкой вошел Степан Ерофеев. В сорокалетнем мужчине, высоком, жилистом, с благородной сединой на висках, только глаза выдавали бывшего полицейского: цепкие, выхватывающие любую мелочь. Переквалификация из сыскаря в контрразведчика по финансовым вопросам давалась ему не легко. Но именно здесь проявлялся в полной мере один из основных постулатов сыска: каждое преступление оставляет финансовый след.
- Взяли голубчика Денис Иванович! С поличным взяли.
- Кто?
- Андрейка Марфин, из отдела ценных бумаг.
- И на кого работал?
- На Первый Купеческий.
- Этим то мы когда дорожку перебежали?
- Не знаю, Денис Иванович. Это уже не моя епархия будет...
Денис задумался. Грюндерство с европейских площадок полным ходом перебиралось в Россию. Схемы были незамысловаты и, по сути, мало чем отличались от собратьев будущего. Главный принцип был прост - продать можно любое дерьмо, если обернуть его в красивый фантик. Ну, а если начинка неплоха, то можно было продать и втридорога. В основном этим занимались нечистоплотные банки, хотя кто их видел - чистоплотных?!
Банк приобретал какое-нибудь предприятие у единоличного владельца: завод, лесопилку, ресторацию... Покупал намного дороже рыночной оценки. Этим сразу же давалось понять, что данное приобретение выгодно отличается от других, аналогичных.
Далее предприятие акционировалось. После чего начиналась массовая кампания в непродажной прессе и рассылка красочных проспектов будущим потенциальным акционерам, с предложением приобрести акции по подписной цене. Крупным инвесторам обычно предлагались скидки. В итоге подписные купоны с руками отрывались в кассах распространителей.
Газеты захлебывались от восторга, рассказывая о многократном превышении спроса над предложением, и безбедном будущем новых акционеров. Затем, подкупленные маклеры задирали котировки на биржах, которые и без того росли как на дрожжах. Все были довольны. До тех пор, пока банк не решал, что все - поигрались и будет! Сбрасывал свою часть акций по пиковой цене, а предприятие уже не представляло никакого интереса. Остальные акционеры получали в лучшем случае по двадцать - тридцать копеек со вложенного рубля.