— А если я соглашусь, ваша милость, с предложением принять на себя миссию проведения переговоров с голландцами, сколько человек я могу взять с собой?
— Чем больше, тем лучше. Свита Белого Ягуара должна выглядеть внушительно…
— Так сколько же, пятьдесят?
— Может быть, пятьдесят, а может быть, и больше.
— Сейчас начинается сезон дождей, и продлится он три, а то и четыре месяца, так что отправиться туда можно будет только с началом сухого сезона…
— Я тоже так думаю: через три-четыре месяца!
— Какой же избрать путь? — спросил я. — Через джунгли, пробираясь реками на итаубах, вероятно, не имеет смысла; целесообразнее, пожалуй, на нашей шхуне вдоль берега океана доплыть до устья Эссекибо под парусами. Это шесть-семь дней пути…
— Конечно, только на шхуне! — согласился дон Мануэль.
Послеполуденное солнце еще стояло высоко в небе. После двухчасовых дебатов все араваки на Ориноко, жившие в Кумаке и многие из соседней Серимы, решили согласиться с планом губернатора Каракаса. Руководство экспедицией на шхуне поручили мне, а в состав ее включили около шестидесяти араваков, в том числе десять женщин.
— Я даю согласие на эту экспедицию, — торжественно заявил я в заключение, — только оттого, что таким образом, быть может, сумею послужить делу свободы и безопасности индейцев в низовьях Ориноко. Надеюсь, нам удастся убедить голландцев…
Хотя миссия наша имела перед собой цели исключительно миролюбивые и дружелюбные, трудно было предвидеть, что может ждать нас среди людей, настроенных к нам недружественно, а потому шестьдесят участников экспедиции надлежало отобрать из числа самых отважных воинов и должным образом их вооружить.
С утра следующего дня мы уведомили дона Мануэля о принятом решении и выставили условие предоставить нам, помимо обещанных верительных грамот, тридцать новых ружей, в том числе десять мушкетов, десять легких ружей, две пищали и восемь пистолетов с запасом пороха и пуль на 1500 выстрелов, шестьдесят одеял, денежную субсидию в золотых голландских монетах на три месяца, провиант для шестидесяти человек на такой же срок и разные подарки для индейцев на случай встречи с ними в голландской колонии.
Дон Мануэль принял все это без возражений и обещал в точности довести до сведения испанских властей, а затем не мешкая вернуться к нам. Вскоре, преисполненный надежд и дружески провожаемый нами, он вместе со своими спутниками покинул Кумаку.
Когда он уже садился в свою итаубу, я все-таки не удержался и тоном спокойным, но не без язвительности спросил:
— А что касается одеял, то не могли бы вы, ваша милость, сказать мне, как поживает сейчас досточтимый дон Эстебан? Этот малодостойный кавальеро несколько месяцев назад предпринял попытку всех нас уничтожить, «одарив» араваков зараженными оспой одеялами!