— Я не понимаю, почему он не мог увезти Йорденский камень с собой…
— Я тоже задала себе этот вопрос. Но по всей вероятности, Иисус объяснил ему, что речь идет о бесценной реликвии, которую нужно всегда хранить в безопасном месте. Мне кажется, Петр просто понял, что слишком опасно оставлять ее при себе. Вот поэтому он и отдал ее христианской общине в Сирии, которой полностью доверял.
— Пусть так. Но можно ли быть уверенным, что камень спрятали именно в Сирии?
— Хороший вопрос. Ваш отец обнаружил след. Вы помните те два письма, что он послал мне по факсу, убеждая меня приехать в Горд?
— Да. В одном было начало рукописи Дюрера, а во втором текст, имеющий отношение к Карлу Великому…
— Правильно! Следовательно, в этом документе мы имеем надежное доказательство того, что Йорденский камень действительно существовал. И это позволило вашему отцу, а вслед за ним мне, повернуть события вспять. Начать расследование в прошлом…
В этот момент сомелье принес нам вино. Сделав безошибочный выбор в пользу Софи, он налил немного на донышко ее бокала, чтобы она могла попробовать. Взяв в правую руку бокал и держа его за ножку, она чуть тряхнула вверх вязкие капли густого вина и стала смотреть, как тонкая золотистая пленка сползает по прозрачной стенке. Затем она поднесла бокал к носу и беззвучно вдохнула, после чего пригубила. Подержав вино во рту, она выпила его и жестом показала, что оно превосходно.
Я улыбнулся сомелье, и тот наполнил оба наших бокала.
— За ваше здоровье! — провозгласила Софи.
Мы чокнулись, и, когда нам принесли паштет, Софи продолжила свой рассказ:
— Я обнаружила, что в нескольких исторических книгах упоминаются христианские реликвии — совсем не обязательно Йорденский камень, — будто бы подаренные Карлу Великому Харуном ар-Рашидом. И вот я попыталась пойти по этому следу…
Я пожал плечами:
— Очень жаль, но вы меня запутали. Я не знаю даже, кто такой Харун ар-как его там…
Софи не сумела сдержать улыбку.
— Ар-Рашид. Дайте я доскажу, — попросила она. — Начать нужно с Магомета. Вы знаете, что этот человек перевернул всю историю арабского мира…
— Конечно.
— В самом начале седьмого века на Магомета снизошло озарение, прозрение. Убежденный в существовании единого Бога и в неизбежности божьего суда, он бросает вызов религиозному политеизму Мекки. Следует помнить, что Магомет женился на дочери богатого купца. Коммерческая деятельность давала ему возможность встречаться с евреями и христианами, чем объясняется его знакомство с Евангелиями и, вероятно, пристрастие к монотеизму. Подобно Иисусу, сила которого состояла в том, что он говорил на языке народа, Магомет проповедует на арабском, привлекая к себе народ и особенно бедняков. Он добивается такого успеха, что против него — опять же подобно Иисусу — начинаются гонения. Он вынужден скрываться, и соседний город Медина, соперничающий с Меккой, соглашается принять его. Медину населяли тогда и евреи, бежавшие из Иудеи, и арабы…