Журналистка улыбнулась:
— Не знаю, как она это делает, но ей всегда удается отыскать то, что нужно…
Жаклин в своем широком шерстяном платье появилась вновь через несколько секунд. В руках она держала огромный том, открытый на нужной странице.
— Вот. Это письмо было написано в октябре тысяча пятьсот восьмого года. Дюрер говорит, что отправляется из Болоньи в Венецию «в силу любви к тайной перспективе, которой может обучить меня один человек». Это цитата.
Она с гордостью взглянула на нас:
— Если он имеет в виду не Леонардо, я готова уши себе отрезать.
Я фыркнул.
— В этом нет необходимости, — вмешалась Софи. — Мы тебе верим! Короче говоря, существует некая связь между Дюрером и Леонардо, а также между «Меланхолией» и Леонардо, это так?
— Совершенно верно, — подтвердила Жаклин. — Но ты должна мне показать рукопись Дюрера и вашу «Джоконду».
— Конечно, но мы уже завтра уезжаем обратно и оставить их тебе не сможем.
— Значит, у меня есть только одна ночь.
Софи ответила ей смущенной улыбкой:
— Послушай, если ты ничего не найдёшь, не принимай это близко к сердцу. Ты нам уже помогла.
— Я хочу посмотреть, что можно сделать. Ночевать будете здесь?
— Нет-нет, — возразил я. — Мы не хотим стеснять вас! Найдем какой-нибудь отель.
— В такой час? Это непросто!
— Мы не хотим злоупотреблять твоим гостеприимством, дорогая, — объяснила Софи.
— Но вы меня совсем не стесняете. Мне все равно придется убить ночь на решение вашей загадки…
— Ладно, мы согласны, — сказала Софии, прежде чем я успел отказаться.
Жаклин, конечно, была милейшим человеком, однако от мысли о том, что придется ночевать в доме любовницы Софи, я был отнюдь не в восторге. Но пришлось смириться.
В это мгновение в кармане у меня зазвонил телефон. Я не знал, нужно ли отвечать, и вопросительно посмотрел на Баджи. Словно спрашивал разрешения. Тот пожал плечами. Я вынул мобильник и нажал на кнопку. Это был священник из Горда.
Он уже приехал в Париж, говорил торопливо и был явно встревожен. Не дав мне и слова вставить, он просто назначил время и место нашей встречи.
— Вы сможете прийти завтра в час дня в церковь Монтессон, в западном предместье?
— Послушайте, я… я сейчас не в Париже. Не знаю, успею ли я вернуться.
Я повернулся к Софи. Порывшись в сумке, она достала обратные билеты. Поезд прибывал в Париж в 14.17.
— Невозможно, — объяснил я священнику. — Давайте лучше в четыре.
— Договорились. В четыре часа дня в церкви Монтессон. Кюре — мой друг. Нас никто не потревожит. На время нашей беседы церковь будет закрыта. До завтра.
Он тут же повесил трубку.