Узник однажды уже сталкивался со смертью. Во второй раз не было так страшно. Почему он принял решение, которое так тронуло обычно невозмутимого начальника милиции? У него не было времени рассказывать о том, что произошло тогда во Вьетнаме.
Может быть, ему надо было тогда еще встать перед расстрельной командой в той далекой стране. Но он выжил. На этот раз никто в последнюю минуту не придет ему на помощь. Да и менять решение было уже слишком поздно.
Болченков встретил Зеримского у ворот тюрьмы и провел во двор, где должна была состояться казнь. Зеримского забавляло, что он наградил Болченкова орденом Ленина в тот самый день, когда подписал приказ об аресте главаря петербургской мафии, его брата Иосифа.
Болченков остановился у бархатного кресла, которое накануне было реквизировано в Эрмитаже. Президент уселся и принялся нетерпеливо ерзать в ожидании появления смертника. Глянув на стоявшую по другую сторону виселицы толпу, он заметил маленького плачущего мальчика. Он президенту не понравился.
В этот момент из темного коридора на белый свет вышел приговоренный. Он был удивительно спокоен для человека, которому осталось жить всего несколько минут.
Вперед выступил начальник охраны. Он схватил заключенного за левую руку и сверил номер: 12995. Затем, стоя лицом к президенту, зачитал приговор.
Узник тем временем оглядывался по сторонам. Его взгляд остановился на плачущем мальчике. Если бы ему разрешили составить завещание, он бы оставил этому ребенку все свое имущество.
Охранник свернул свиток с приговором и отошел в сторону. Это явилось знаком для двух громил, которые схватили смертника за руки и повели к эшафоту.
Он спокойно прошел мимо президента и дальше к виселице. Помедлив на первой ступени, он взглянул на башню с часами. Без трех минут восемь. Он двадцать восемь лет ждал случая вернуть долг. Теперь, в последнюю минуту, он живо вспомнил все.
Кого-то из пленных надо было показательно расстрелять, и выбор пал на него. Его заместитель вызвался его заменить. Вьетконговский офицер рассмеялся и решил назавтра расстрелять обоих.
Ночью к его постели подошел тот самый лейтенант и сказал, что они должны попытаться бежать. Охраняли лагерь не очень хорошо, поскольку на севере были занятые вьетконговцами джунгли, а на юг на десятки километров простирались непролазные болота. Лейтенант сказал, что лучше подохнуть в болоте, чем дожидаться неизбежного расстрела, и скрылся в ночи. Капитан неохотно последовал за ним.
К концу второго дня он начал жалеть о побеге: умереть от пуль было куда достойнее, чем подохнуть в Богом забытом болоте. Но они с лейтенантом шли одиннадцать дней все дальше и дальше на юг. На двенадцатое утро, когда они добрались до твердой земли, он потерял сознание. Позже он узнал, что лейтенант еще четверо суток тащил его на себе через джунгли.