- Уважаемые люди, прошу войти в мечеть, - быстро проговорил Хамидулла и первым вошел в священный храм, где с минуты на минуту должен был начаться намаз.
За хазретом потянулись степенные ишаны, горделивые хаджи, бии и старшины, а за ними и простолюдины. Через несколько минут площадка перед входом в мечеть опустела, лишь у порога рядком остались лежать кибисы* и галоши, а возле стены прислоненные посохи. Среди простых белых, серых и полосатых палок особенно выделялись несколько колончатых посохов бухарской работы. Они принадлежали самым богатым людям степи.
______________
* Кибисы - кожаная обувь, напоминающая галоши. Входя в мечеть, люди обязательно должны снимать обувь у порога.
4
Слова Шугула слышал и Хаким, но он не придал им значения и не обиделся: "Богатому хаджи можно говорить все, что угодно. А что Шагат-ага сумасброд это верно. Но ведь сумасброд ага, а не я, мне-то что до этого? "Приехал губернатор..." - ну и сказал же!.. Глупо и не к месту!.." - рассуждал Хаким. Он снова подумал о двух сверстниках - магзумах: "Как щенки безродные... Лица бледные, а глаза плутоватые... Собственно, какое мне до них дело? У них своя дорога в жизни, у меня - своя. В хазреты, наверное, метят?.. Интересно бы узнать, насколько они религиозны? Если бы очутились где-нибудь в ауле, подальше от мечети, носились бы, наверное, по поляне, как молодые бычки, а ночью - гуляли бы с девушками..." Хотя магзумы ни слова не сказали Хакиму и ничего плохого ему не сделали, он чувствовал какую-то неприязнь к этим юношам, облаченным в одежду святых отцов. Живя в городе и обучаясь в русской школе, Хаким постепенно отдалялся от религиозного аульного мира, отвыкал от мечети, забывал молитвы и обряды. У него были совершенно иные взгляды на жизнь, чем у юношей, окончивших медресе, и у всех этих религиозных старцев. Только сейчас, здесь, Хаким вдруг понял, какая большая пропасть отделяет его от хазретов, магзумов и ишанов, они - совершенно непонятные и чуждые ему люди, и он им тоже, наверное, чужой и непонятный. "Зачем сюда привез меня отец?.." Хаким смутно догадывался о намерениях отца. Он хотел показать почтенным старцам своего образованного сына, познакомить с ними, хотел, чтобы Хаким увидел лучших, уважаемых людей степи и брал с них пример. Правда, отец не сказал ему об этом прямо, но намек был довольно недвусмысленным. Хаким вспомнил слова отца. Когда они перед выездом садились в тарантас, старик Жунус сказал сыну:
- Красив молодец, а на людях еще краше!.. Поедешь сегодня со мной в мечеть...