– Кукушка я… Между жизнью и смертью я… Пейте кровь мою!.. Пейте… Не знаю я… ничего не знаю…
Грязной змеей скользит мокрая улица, дождь стучит по крышам жестяными каблуками, колышется за окном дряблый женский силуэт. Тихими шагами я захожу в подъезд, где витает хищный запах затхлого жилища и на осклизлых стенах мерцают слепые огоньки. Палец трет черный маникюр дверного звонка, он надтреснуто поет на двух слабых нотах, дверь открывается…
В коридоре меня встречают жаркие малярийные объятия и шквал свинцовых поцелуев.
«Да будь ты проклята в своих дурацких брюках, я ненавижу твое безумие! Пройдет время, и это милое личико станет для тебя источником горечи и унижения! Ты состаришься, любимая, и будешь пахнуть дохлой рыбой!»
Отблески холодного электрического света лениво таяли в бездонных, как шахты, глазах моей возлюбленной, и сама она таяла и растворялась, постепенно сливаясь со стеной, а через мгновение была уже тенью от спинки стула.
Откуда-то извне появился странный, маленький, словно горошина, шум, который по мере приближения к распахнутому окну обрастал дополнительными звуками, увеличиваясь снежным комом. Залетев внутрь, он ударился о стену и взорвался снопом звезд, точно петарда.
Это был специальный условный сигнал, так как в тот же момент появились любовники Наташи. Они показывались и исчезали, проникая в комнату через окно, выходили из шкафа, поглядывали из люстры и раскачивались на гардинах, как коты.
Первый любовник достал из кармана кролика, похожего на бутылку, и меня стошнило от его вида. Другой подхватил мое ослабевшее тело и отнес на руках в ванную, где мне на голову лили холодную воду, а потом опять принесли в комнату и бросили на пол.
Нахальный и толстый любовник, сидящий на шкафу, называл меня исчадием спирта и швырялся горящими спичками, а кто-то, стоящий сзади, сыпал в глаза песок. В какой-то миг на меня перестали обращать внимание, и я попытался спастись от них под кроватью, решив, что им не придет в голову искать меня там, но я так громко думал об этом, что сразу был обнаружен.
Когда я вылез из-под кровати и стал вытряхивать из глаз песок, меня пырнули ножом, а любовник, которого звали Валера, сказал:
– Так, что же еще с ним сделать?!
Я упал, неловко подвернув шею, но, несмотря на это, ответил:
– Да вы же убили меня! Что вам еще нужно?!
Один из любовников припал к моему левому уху и оглушительно крикнул:
– Ничего!
И этот звенящий крик взметнул, как осенние листья, мои смешавшиеся мысли. Я перевел взгляд на зеркало, висящее на стене рядом со шкафом, и увидел, что в черной глубине его плясали несколько голых стариков.