Они пришли. Пришли все — мать с отцом, братья, сестры, еще больше похудевший Клим Иванович и старый Григорий. Они высыпали из брички в то самое время, когда Хойцев укреплял прощальную афишу.
«Во вторник, 3 сентября, прощальная гастроль известного бесконкурентного атлета и борца А. Засса, — вслух читал Клим Иванович. — Чтобы показать удивительную выносливость и силу своих мускулов, господин Засс увеличит в 2 раза как толщину цепей, так и железа.
Сегодня господин Засс будет пробивать гвоздем две доски одним ударом кулака.
Из толстого железа завяжет галстук.
Цепи, выдерживающие до 50 пудов, будет рвать, вставши на один конец ногой, а также напором мускулов груди.
Господин Засс предлагает денежную премию и отдает все свои жетоны, если 10 человек будут в состоянии разорвать его цепь.
Сегодня, во вторник, господин Засс будет разбивать кулаком цепь.
Одной рукой поднимет трех человек.
В заключение — „чертова кузница“, или удивительная выносливость спинных мускулов.
Господин Засс просит до начала сеанса осмотреть как цепи, так и железо, чтобы убедиться, что никакой подделки не существует».
Мать плакала, слушая о муках, которые предстоит вытерпеть ее сыну. Остальные ее успокаивали. Дядя Гриша особенно напирал на то, что Шурка-то теперь знаменитым артистом стал.
Они сидели в первом ряду. Александр видел их напряженные, внимательные лица. Лежа на гвоздях, он слышал, как вскрикнула мать, когда двое здоровенных парней начали разбивать молотами камень у него на груди. Ему очень хотелось встать, успокоить ее, но нельзя: «Чертова кузница» — самый сенсационный номер.
Потом, в ресторане, Клим Иванович настойчиво расспрашивал его о тренировке, отец сосредоточенно пил водку, часто чокаясь с Григорием, а мать гладила по руке своего меньшого и уговаривала: «Поедем с нами в деревню, Шура, поедем, хоть ненадолго, на недельку?!»
Домой он не поехал — боялся, что забросит там тренировки. И жалел потом об этом всю жизнь.
В гастрольной поездке догнала его повестка, приказывающая явиться на военную службу. Александр Засс, цирковой актер, поехал в Вильно, откуда был родом. Там забрили ему лоб и послали на персидскую границу в 12-й туркестанский полк.
Страшно тосковал Шура без цирка. Если бы не лошади, к которым его приставили конюхом, сбежал бы, наверное. «Сбежал бы и попал как раз под трибунал за дезертирство», — рассуждал он потом, когда туркестанский полк погрузили в вагоны и повезли на запад.
На западе Александра ждала мировая война.