– И приснится же такое! – чертыхался я, снова взгромоздившись на ветку.
Сканирование не выявило ничего подозрительного, но на душе было неспокойно. Времени прошло достаточно, чтобы вторая половина погони заинтересовалась нашей длительной остановкой и пошла, выяснять, в чем дело. Мои тревожные мысли прервал тихий скулеж Тузика у ствола дерева. Щенок всем ми способами старался привлечь мое внимание. Я помахал ему рукой давая знать, что заметил его старания. Тузик сразу перестал суетиться и пополз на брюхе в кусты отделявшие поляну от леса.
– Тузик явно кого-то унюхал, нужно приготовиться, подсказывал внутренний голос.
На другом конце поляны зашевелились кусты, и на тропинку крадучись вышел шаман со стрелкой на нитке.
– По компасу идет сволочь, нужно подождать, когда остальные подтянутся.
Шаман, определив направление, что-то крикнул в кусты и оттуда вышли четверо афрских воинов и еще один шаман. Выглядели шаманы поплоше, чем зарезанный мною до этого служитель культа. Мой вывод подтверждался и другими наблюдениями. Главного шамана охраняли шестеро воинов, а у этих было только по два телохранителя, по одному копейщику и лучнику. На тропинке состоялось короткое совещание, и афры осторожно двинулись за шаманом с компасом. Не смотря на неторопливость передвижения и отсутствие видимой опасности, афры четко держали строй. Идущего впереди шамана прикрывал щитом один из копейщиков, немного позади них по обе стороны тропы крались лучники, а последнего шамана закрывал щитом второй копейщик. Лучники зыркали глазами, стараясь разглядеть опасность в кустах на краю поляны. Отряд, наконец, добрался до места, где я спрятал обувку шака и шаманы начали шарить в траве. Копейщики прикрыли шаманов щитами, а лучники заняли позицию на флангах. Дисциплина у дикарей была – 'мама не горюй!'. Не смотря на все предосторожности афры, были обречены. В руках у меня был отличный лук, а не допотопная самоделка стрел навалом, и видел я их как на ладони.
– Сначала бью лучников затем шаманов, а потом копейщиков по обстановке, – решил я.
В руках заскрипела натягиваемая к самому уху тетива, стрела своим наконечником смотрела в грудь левому лучнику. Сердце громко застучало в груди, и я погрузился в транс. Лучники на поляне все-таки что-то почувствовали и закрутили головами. Один даже открыл рот, чтобы крикнуть, но было уже поздно.
– А хрен вы угадали, ребята! – прошептал я, выпуская первую стрелу.
Еще не распустился цветок смерти на груди первого лучника, а вторая стрела уже несла гибель его товарищу. Два трупа упали практически одновременно. Третий выстрел повалил на землю копейщика. Шаманы застыли на месте от неожиданности, и один из них тут же забился в траве, пытаясь вытащить стрелу из своего живота. Последний копейщик полностью спрятался за щитом и засеменил, пятясь спиной в сторону леса. Шаман, оставшись без прикрытия, бросился со всех ног прямо в болото. Я послал стрелу ему между лопаток. Тело упало в воду подняв целую тучу брызг, а на воде остались только круги и медленно погружающееся оперение стрелы. У меня остался последний противник, который не поддался панике и медленно удалялся по тропе к спасительному лесу. Помня о прошлой неудаче со щитом, я решил не торопиться. Определив на щите место, за которым должна скрываться грудь копейщика, глаза выбрали точку прицеливания и мои пальцы отпустили тетиву. Щит рывком стал приближаться ко мне, и я разогнал стрелу, как только мог. От щита полетели обрывки оперения, и он упал на землю. Копейщик прополз еще пару метров по тропе и затих. На поляне все было закончено, только пронзительно кричал раненый в живот шаман. Шамана нужно было добить и я начал спускаться с дерева.