«Гм!.. Что-то мне не нравится цвет ее десен. Я думаю, ей бы хорошо ввести в рацион рыбий жир — по одной столовой ложке в день. Это приведет ее в норму!»
И не было всех тех забот, какими окружена царственная собака, почивающая ночью в своей сухой конуре. Вместо той красавицы была теперь собака с худыми, запавшими боками, с изодранной и кудлатой шерстью; с застрявшим в «оборках» и хвосте репьем. Но это все еще была собака, которая всю свою жизнь прожила в любви и холе, а потому не знала никаких болезней. И теперь сказались те годы заботливого ухода. Потому что костяк у нее был крепкий и мускулы сильные, и они не сдавали в этом долгом пути — миля за милей, изо дня в день.
А еще у нее были храброе сердце и верный инстинкт. И собака день за днем неуклонно шла на юг, по Горной стране, зарослями вереска и орляка, через горы и равнины, через реки и леса, шла неуклонно — и всегда на юг.
Глава двенадцатая
ЧТО УВИДЕЛ ХУДОЖНИК
Лето было в разгаре. Лесли Фрит праздно лежал навзничь на носу гребной лодки. Он блаженно попыхивал трубкой и смотрел, как дым безмятежно поднимается в холодном утреннем воздухе и уплывает назад, туда, где Мак-Бейн мерно закидывал весла.
— Лучше бы мне пересесть на корму, мистер Мак-Бейн, — сказал он.
— Нет, мистер Фрит, лучше так, она у меня любит равновесие, я же вам говорил. Лодка с норовом, — сказал гребец.
Фрит спокойно попыхивал, наслаждаясь погожим деньком. С этими твердолобыми шотландцами не поспоришь. Если Мак-Бейну угодно, чтоб он сидел на носу…
Его глаза упивались великолепием шотландского пейзажа, и Фрит был счастлив. Озера — благодатные охотничьи угодья британских рыбаков — означали для Лесли Фрита нечто другое. Они были местом, красота которого, искони ценимая шотландцами, влекла, как магнит, и английских художников. Лесли Фрит был из тех, кому никогда не надоедала переменчивая игра света и тени над водной гладью и лиловыми горами. Он каждое лето приезжал сюда писать красками и освежить свою дружбу с Мак-Бейнами, которые с суровым радушием привечали его в своем доме и отдавали ему под мастерскую отличный каменный сарай.
Итак, довольный ясным днем, он лежал на носу, покуда не заскрипела под днищем галька маленького островка. Он машинально помог Мак-Бейну выгрузить все принадлежности — этюдник, холсты, жестяные ящики с красками. Он поставил холст и складной стул. Потом склонил голову набок и посмотрел на свой незаконченный пейзаж.
— Ну, так. В обед я за вами приеду, — сказал Мак-Бейн.
— Хорошо, мистер Мак-Бейн. Мне тут еще на несколько часов работы. Как по-вашему, получается?